Какой-то дымной поволокой
Окутан яблоневый сад.
И долго, с нежностью глубокой
Мои глаза в твои глядят.
4
Да, с точки зрения обновления поэтического языка и форм стихосложения Анастасия Харитонова не сделала ничего нового, возможно. С точки зрения выбора тем — всё тоже в контексте русской поэтической традиции. В том числе это касается и античных мотивов. Разве что никто из русских поэтов (кроме, пожалуй, Пушкина с его «Подражанием Корану») не писал ещё циклы стихов с таким проникновением в мусульманскую культуру. (У Харитоновой есть прекрасный цикл стихов «Омар», посвящённый Омару Хайяму. Кстати, надо сказать, что Анастасия знала семь иностранных языков, свободно на них читала, в том числе на латыни.) В своих стихах она нередко использовала, например, глагольные рифмы, её концевые созвучия всегда точны, её рифмы имеют фоническое и метрическое значение в самом классическом его понимании. Но то содержание, которое она, как поэт, нам открыла, перевешивает по своей значимости и серьёзности все возможные формальные изыски, которые не дают никакой сердечной пищи.
Странное дело! Стихи — как пища для души и сердца, ушли из понимания современного литературного «истеблишмента». В современной интерпретации поэзия стала какой-то интеллектуальной игрушкой, чем-то вроде компьютерной игры, то есть предназначенной не для постижения себя и мира, а для времяпрепровождения, для убивания времени. Идеи постмодернистов, что искусство не предназначено для того, чтобы заниматься с его помощью поиском истины, изобличают самих постмодернистов, их картонность и фальшивость, как художников, их поверхностность, потому что настоящее искусство волей-неволей соприкасается с истиной, оно дышит истиной. Какого качества эта истина — это уже зависит от свойств самого художника, причём часто на данный момент времени. Ибо и художники меняются во времени.
Анастасия Харитонова своим творчеством возвращает нас к высокому предназначению поэзии.
Вот этот сад, заброшенный, пустынный —
Последнее, что видеть мне дано.
Покуда светит майский вечер длинный,
Дыши, листва, в открытое окно.
Там, в небе розовом, закатное волненье.
Тут — сердце женское тревожится, любя.
Душа последнего лишилась утешенья —
Перестрадать и высказать себя.
Именно «перестрадать и высказать себя» есть настоящая задача творца. Анастасии удалось себя высказать, а в том, что она перестрадала всё высказанное — у меня нет сомнений. Не в этом ли умении высказаться вопреки (а равно и благодаря) страданию состоит подлинное мастерство писателя?