Собрание сочинений в одной книге - [32]

Тем, кто листьев целует дождь,

Оттого, что тот старый клен

Головой на меня похож.

1918

«Закружилась листва золотая…»

Закружилась листва золотая

В розоватой воде на пруду,

Словно бабочек легкая стая

С замираньем летит на звезду.

Я сегодня влюблен в этот вечер,

Близок сердцу желтеющий дол.

Отрок-ветер по самые плечи

Заголил на березке подол.

И в душе и в долине прохлада,

Синий сумрак как стадо овец,

За калиткою смолкшего сада

Прозвенит и замрет бубенец.

Я еще никогда бережливо

Так не слушал разумную плоть,

Хорошо бы, как ветками ива,

Опрокинуться в розовость вод.

Хорошо бы, на стог улыбаясь,

Мордой месяца сено жевать…

Где ты, где, моя тихая радость –

Все любя, ничего не желать?

1918

«Теперь любовь моя не та…»

Клюеву

Теперь любовь моя не та.

Ах, знаю я, ты тужишь, тужишь

О том, что лунная метла

Стихов не расплескала лужи.

Грустя и радуясь звезде,

Спадающей тебе на брови,

Ты сердце выпеснил избе,

Но в сердце дома не построил.

И тот, кого ты ждал в ночи,

Прошел, как прежде, мимо крова.

О друг, кому ж твои ключи

Ты золотил поющим словом?

Тебе о солнце не пропеть,

В окошко не увидеть рая.

Так мельница, крылом махая,

С земли не может улететь.

1918

«Хорошо под осеннюю свежесть…»

Хорошо под осеннюю свежесть

Душу-яблоню ветром стряхать

И смотреть, как над речкою режет

Воду синюю солнца соха.

Хорошо выбивать из тела

Накаляющий песни гвоздь.

И в одежде празднично белой

Ждать, когда постучится гость.

Я учусь, я учусь моим сердцем

Цвет черемух в глазах беречь,

Только в скупости чувства греются,

Когда ребра ломает течь.

Молча ухает звездная звонница,

Что ни лист, то свеча заре.

Никого не впущу я в горницу,

Никому не открою дверь.

1918

Небесный барабанщик

Л. Н. Старку

1

Гей вы, рабы, рабы!

Брюхом к земле прилипли вы.

Нынче луну с воды

Лошади выпили.

Листьями звезды льются

В реки на наших полях.

Да здравствует революция

На земле и на небесах!

Души бросаем бомбами,

Сеем пурговый свист.

Что нам слюна иконная

В наши ворота в высь?

Нам ли страшны полководцы

Белого стада горилл?

Взвихренной конницей рвется

К новому берегу мир.

2

Если это солнце

В заговоре с ними, –

Мы его всей ратью

На штыках подымем.

Если этот месяц

Друг их черной силы, –

Мы его с лазури

Камнями в затылок.

Разметем все тучи,

Все дороги взмесим,

Бубенцом мы землю

К радуге привесим.

Ты звени, звени нам,

Мать-земля сырая,

О полях и рощах

Голубого края.

3

Солдаты, солдаты, солдаты –

Сверкающий бич над смерчом.

Кто хочет свободы и братства,

Тому умирать нипочем.

Смыкайтесь же тесной стеною!

Кому ненавистен туман,

Тот солнце корявой рукою

Сорвет на златой барабан.

Сорвет и пойдет по дорогам

Лить зов над озерами сил –

На тени церквей и острогов,

На белое стадо горилл.

В том зове калмык и татарин

Почуют свой чаемый град,

И черное небо хвостами,

Хвостами коров вспламенят.

4

Верьте, победа за нами!

Новый берег недалек.

Волны белыми когтями

Золотой скребут песок.

Скоро, скоро вал последний

Миллионом брызнет лун.

Сердце – свечка за обедней

Пасхе массы и коммун.

Ратью смуглой, ратью дружной

Мы идем сплотить весь мир.

Мы идем, и пылью вьюжной

Тает облако горилл.

Мы идем, а там, за чащей,

Сквозь белесость и туман

Наш небесный барабанщик

Лупит в солнце-барабан.

1918

Акростих Рюрику Ивневу

Радость, как плотвица быстрая,

Юрко светит и в воде.

Руки могут церковь выстроить

И кукушке и звезде.

Кайся нивам и черемухам, –

У живущих нет грехов.

Из удачи зыбы промаха

Воют только на коров.

Не зови себя разбойником,

Если ж чист, так падай в грязь.

Верь – теленку из подойника

Улыбается карась.

Утро. 21 января 1919

«В час, когда ночь воткнет…»

В час, когда ночь воткнет

Луну на черный палец, –

Ах, о ком? ах, кому поет

Про любовь соловей-мерзавец?

Разве можно теперь любить,

Когда в сердце стирают зверя?

Мы идем, мы идем продолбить

Новые двери.

К черту чувства, слова в навоз,

Только образ и мощь порыва!

Что нам солнце? Весь звездный обоз –

Золотая струя коллектива.

Что нам Индия? Что Толстой?

Этот ветер что был, что не был.

Нынче мужик простой

Пялится ширше неба.

Январь 1919

«О Боже, Боже, эта глубь…»

О Боже, Боже, эта глубь –

Твой голубой живот.

Златое солнышко, как пуп,

Глядит в Каспийский рот.

Крючками звезд свивая в нить

Лучи, ты ловишь нас

И вершами бросаешь дни

В зрачки озерных глаз.

Но в малый вентерь рыбаря

Не заплывает сом.

Не втащит неводом заря

Меня в твой тихий дом.

Сойди на землю без порток,

Взбурли всю хлябь и водь,

Смолой кипящею восток

Пролей на нашу плоть.

Да опалят уста огня

Людскую страсть и стыд.

Взнеси, как голубя, меня

В твой в синих рощах скит.

1919

«Вот такой, какой есть…»

Вот такой, какой есть,

Никому ни в чем не уважу,

Золотою плету я песнь,

А лицо иногда в сажу.

Говорят, что я большевик.

Да, я рад зауздать землю.

О, какой богомаз мой лик

Начертил, грозовице внемля?

Пусть Америка, Лондон пусть…

Разве воды текут обратно?

Это пляшет российская грусть,

На солнце смывая пятна.

Февраль 1919

Пантократор

1

Славь, мой стих, кто ревет и бесится,

Кто хоронит тоску в плече,

Лошадиную морду месяца

Схватить за узду лучей.

Тысячи лет те же звезды славятся,

Тем же медом струится плоть.

Не молиться тебе, а лаяться

Научил ты меня, Господь.

За седины твои кудрявые,

За копейки с златых осин

Я кричу тебе: «К черту старое!»,

Непокорный, разбойный сын.

И за эти щедроты теплые,

Что сочишь ты дождями в муть,