Собрание сочинений в двух томах. Том 1: Стихотворения - [41]

Так в селеньи дураков

Объявился умник.

Вот на бочку он встаёт,

Кличет Ванек, Митек,

Созывает весь народ,

Объявляет митинг.

Говорит: ученье — свет,

Неученье — темень,

И про университет,

И про город Бремен,

И про это, и про то,

И про всё на свете,

И крылом на нем пальто

Раздувает ветер.

Он стоит во всей красе.

Говорит он: — Дурни,

Неотесаны вы все,

Все вы некультурны.

— Дурни, кто из вас закон

Знает Архимеда?

— Кто такой Наполеон?

— Кто живет в Толедо?

— Где течет Гудзон-река?

— Что такое линза?

— Из какого молока

Делается брынза?

— Где вершина Арарат?

— Что такое синус?

— Есть ли в атоме заряд,

Плюс в нем или минус?

— Как доходит звездный свет?

— Кто разрушил Трою?

— Дурни! Университет

Я для вас построю!

— Дурни! Вам сама судьба

Шлет меня на благо.

Даже нет у вас герба,

Гимна нет и флага!

А без этого никак

В мире невозможно.

Будет герб у вас и флаг,

Гимн, рубеж, таможня!

Для того, чтобы враги

Вас не одолели, —

Вам наденем сапоги,

Выдадим шинели,

По ружью через плечо —

И в колонны стройся!

Отправляйся, дурачье,

Проявлять геройство!

Если, скажем, ты в стрельбе

Меток по мишеням,

То на ленточке тебе

Мы медаль наденем!

Представляете вы блях

Блеск на гимнастерке? —

Дураки тут «ох» и «ах»,

Прыгают в восторге!

С той поры минуло лет,

Может быть, не мало…

Занял университет

Чуть не три квартала.

И теперь дурак глядит

Пасмурно-нахмурен,

Оттого что эрудит

Этот самый дурень.

Носит он воротничок,

Вид имеет светский,

На груди его значок

Университетский.

С неба дождик лей, не лей,

Ливень иль не ливень —

Не дивится дуралей!

Он не столь наивен.

Все науки превзойдя,

Знает в полной мере,

Как и чем процесс дождя

Вызван в атмосфере,

Знает, что с собой несёт

Расщепленный атом

И кто царствовал в пятьсот

Девяносто пятом!

Он теперь не так-то прост,

Обтесался вроде,

И не выбирает звёзд

Он на небосводе.

Но студент он иль солдат —

Сам не знает толком,

И теперь в него палят

Пулей и осколком.

И стоят на рубеже

У него орудья.

Но в суде давно уже

Не летают судьи.

Да и суд теперь суров,

Не дает он спуску:

Из суда везут воров

Сразу же в кутузку.

Только кару здесь несут

Не одни злодеи:

Дураков таскают в суд

Также за идеи…

Тьма событий на веку:

Учат, судят, ранят.

Не до смеха дураку:

Он ужасно занят.

И дурак совсем не рад,

И живет он в страхе.

Но зато на нем звенят

И сверкают бляхи.

* * *

Я с вами проститься едва ли успею.

Ракета на старте, и близится запуск.

Меня высылают на Кассиопею,

В какую-то звездно-туманную зябкость.

Еще я случившимся всем потрясён.

Себя донимаю вопросом невольным:

Зачем я отправился на стадион?

Как я очутился на матче футбольном?

Ракета рванется — и был я таков,

Меня понесет к фантастическим высям,

Не ждите моих телефонных звонков,

Не ждите моих телеграмм или писем.

Трагически выбросив руки вперёд,

В толпу нападавших ворвался голкипер.

Сто тысяч людей на трибунах орёт,

Сто тысяч качается с ревом и хрипом.

Как будто гремит на трибунах хорал

И сто Ниагар низвергается дико,

И как же случилось, что я не орал,

Что я не издал ни единого крика!

Умильно глаза к небесам возведя,

Мне так говорил на прощанье судья:

— Я счастья желаю вам в мире ином.

Вам нечего делать на шаре земном.

Вокруг меня злобою воздух сожжён,

Мотаются лица, гримасами пенясь,

Орут мне — стиляга, кричат мне — пижон,

Шипят — тунеядец, вопят — отщепенец!

Уже адвокаты меня не спасут,

Уже отреклись от меня адвокаты,

Уже надо мной показательный суд!

Повсюду собранья, повсюду плакаты.

Я враг человечества — я не орал,

Когда человечество дружно орало.

Меня посадили в тюремный подвал.

Я ночью на звезды гляжу из подвала.

И вот среди звездной сверкающей пыли

Уже я лечу небосводом ночным,

Как будто меня ослепительно вбили

В ворота вселенной ударом штрафным!

* * *

Река времен в своем стремленьи

Уносит все дела людей

И топит в пропасти забвенья

Народы, царства и царей.

Державин

Да что я — бревно какое,

подхваченное рекою

смывающих всё времён.

А где-то рядом Державин

барахтается, забавен

и с участью примирён.

И все мы несемся скопом,

застигнутые потопом

мгновений, минут, веков.

И одинаков жребий

праведников и отребий,

гениев и пошляков. '

Я времени не попутчик!

в потоках его шипучих

плыву вперекор ему,

Как бился я в рукопашной

с волною его вчерашней,

так с завтрашней бой приму.

И, подымаясь руслом,

я слышу, как время с хрустом

ломается изнутри.

Я время пробью — и двинусь

туда, где идут впереди нас

народы, царства, цари.

НЕВОЗВРАЩЕНЕЦ

Эмигранты, хныкать перестаньте!

Есть где, наконец, душе согреться:

Вспомнили о бедном эмигранте

В итальянском городе Ареццо.

Из-за городской междоусобицы

Он когда-то стал невозвращенцем.

Трудно было, говоря по совести,

Уцелеть в те годы во Флоренции.

Опозоренный и оклеветанный

Вражескими ложными наветами,

Дважды по одним доносам грязным

Он заглазно присуждался к казни.

В городе Равенне, на чужбине,

Прах его покоится поныне.

Всякий бы сказал, что делу крышка,

Что оно в веках заплесневело.

Но и через шесть столетий с лишком

Он добился пересмотра дела.

Судьи важно мантии напялили,

Покопались по архивным данным.

Дело сочинителя опального

Увенчалось полным оправданьем.

Так в законах строгие педанты

Реабилитировали Данте!

На фронтонах зданий гордый профиль!

Сколько неутешных слез он пролил

За вот эти лет шестьсот-семьсот…

Годы пылью сыпались трухлявой.

Он давно достиг уже высот