Собрание сочинений в десяти томах. Том 4 - [9]

Игнатий Руф потряс над седой головой кулаками и, вне себя, закричал:

— Гип, гип, ура!

Но голос его потерялся среди шума волн и ветра, как писк комара.

9

Тем временем, на дне кратера, где раскачивались на столбах электрические фонари, и тени от клубов желтого дыма и от двигающихся кранов мотались по скалам, — инженер Корвин распоряжался отправкой снарядов. На лицо у него была надета свиным рылом противогазовая маска. Несколько десятков отборных рабочих, — также в противогазах, — одни зацепляли крюком подъемного крана стальное яйцо, другие — подводили похожий на виселицу кран с висящим яйцом к полетной площадке, третьи — осторожно опускали снаряд, жерлом вниз, на стальной, слегка наклонный диск площадки и спешили отойти подальше.

Инженер Корвин приближался к стоящему дыбом яйцу, поворачивал массивные винты диска, ставя его на нужный угол, и ломал взрывной капсюль… Секунду — сыпались искры, затем раздавался громоподобный удар, гигантское яйцо подскакивало на несколько метров в воздух, и там, крутясь, как бы начинало бороться, не взлетая и не падая, все учащеннее стреляя и взрываясь, — еще секунда, и, подхваченное ураганом взрывов, оно взвивалось тяжело, — шипящий след от него исчезал за тучами…

Так, один за другим, через промежутки в 2–3 минуты, снаряды уносились в междупланетное пространство.

Густой и едкий дым наполнял кратер. Настала ночь, а было отправлено всего еще только 60 яиц. Люди изнемогали. Один, другой, шатаясь, брели к ручью, чтобы опустить вспухшую голову в воду. Другие брали из разбитых ящиков бутылки и, отшибив горлышко, глотали водку.

Корвин торопил, подбегал к изнемогающим, выхватывал из кармана пачки долларовых бумажек, обещал огромную премию за каждое отправленное яйцо. В последующий час удалось послать 25 яиц. Но затем несколько человек содрали с себя маски и упали, задыхаясь. Одно из яиц, подведенное к диску, сорвалось с крана и откатилось. В ужасе все легли. Но инженер вскочил на клепаную обшивку снаряда и написал на ней мелом: «Отправка — полторы минуты — 1.000 долларов»…

Обильный дождь, пролившийся над кратером, освежил ненадолго воздух, и число «разрушителей луны» перевалило за сотню. Во втором часу ночи дождевые тучи разорвались на мгновение, и пролился лунный свет.

В эту ночь население острова, — слишком четыре тысячи рабочих, — было удалено от места работ в бараки на побережьи. Люди стояли в темноте толпами. Глядели на взвивающиеся из кратера огненные хвосты ракет. Никто не знал — для чего строились эти снаряды и куда улетали они в эту бурную ночь. Чувствовали только, что делается недоброе дело.

Суеверные шептали молитвы. Озлобленные сговаривались опубликовать в газетах, — как только получат свободу и вернутся на материк, — все беззакония и преступления, совершонные на проклятом острове. Трусливые прятались между приморских скал, затыкали уши, когда нестерпимый вой снаряда заглушал грохот прибоя и шум толпы. Немногие из сознательных говорили между собой, — мрачно и злобно, — что снарядами бомбардируют в эту ночь через Атлантический океан Москву или другие города республик России.

В середине ночи зажгли кое-где костры и варили еду. Многие радовались концу утомительных работ и хорошим деньгам, которые они привезут домой, на родину.

А в это же время на юго-западе, над океаном, из-под низу туч, идущих грядами, начал разливаться кровяно-красный неземной свет. Это хвостом вперед из эфирной ночи над землей восходила комета Биэла.

10

Игнатий Руф, как это ни странно, крепко заснул в железной капитанской рубке. Разбудил его резкий удар над головой по обшивке. Он прислонил большое лицо к иллюминатору и увидел на красных гребнях танцующую шлюпку, — в ней стоял человек и размахивал веслом.

Руф откинул люк. Человек выскочил из шлюпки, проскользнул сквозь люк, сел рядом с Игнатием Руфом и одним шевелением губ проговорил:

— Немедленно!.. Полный ход в открытое море!

Это был инженер Корвин. Он взял из ящика сигару и чиркнул спичкой. Платье его было прожжено, руки, шея, лицо, кроме белого кружка — следов маски, — черно и обуглено. Когда лодка, гудя от мощи моторов, двинулась на северо-восток от острова, Руф вполголоса спросил:

— Дело сделано?

— Нет еще, не все сделано, — у инженера так сверкали глаза, что Руф отвернулся.

— Что же еще осталось?

— Успокойтесь, осталось то, чего через десять минут не останется.

— Я не понимаю, Корвин.

— Врете, Руф.

Огромная челюсть у Игнатия Руфа начала отваливаться. В неясном свете кометы лицо его бледнело, как у утопленника. Корвин сказал отрывисто, с омерзением:

— Имейте мужество признать, что вы этого хотели, об этом постоянно мне намекали и сейчас этого ждете.

— Остров?

— Да! Со всеми обитателями. Со всеми следами преступления…

Корвин быстро взглянул на часы, кинулся к капитанскому рупору.

— Алло! Полный, самый полный, до отказу! — Он повалился на кожаную банкетку и закрыл глаза. Руф, сутулясь, глядел в иллюминатор. Мрачен и дик был океан, изрытый бурей, озаренный сиянием кометы, раскинутой петушьим хвостом на полнеба.

— Снаряды достигнут луны завтра в полночь, — сказал Корвин, — готовьте бумажник.