Собрание сочинений в четырех томах. Том 1. Песни.1961–1970 - [18]

Это страшно, как в сказке

Очень раннего детства.

Я надеялся втайне,

Что тебя не листали, —

Но тебя, как в читальне,

Слишком многие брали.

Не дождаться мне мига,

Когда я с опозданьем

Сдам с рук на руки книгу

С неприличным названьем.

1965

ПЕСНЯ ЗАВИСТНИКА

Мой сосед объездил весь Союз —

Что-то ищет, а чего – не видно, —

Я в дела чужие не суюсь,

Но мне очень больно и обидно.

У него на окнах – плюш и шелк,

Баба его шастает в халате, —

Я б в Москве с киркой уран нашел

При такой повышенной зарплате!

И сдается мне, что люди врут, —

Он нарочно ничего не ищет:

Для чего? – ведь денежки идут —

Ох какие крупные деньжищи!

А вчера на кухне ихний сын

Головой упал у нашей двери —

И разбил нарочно мой графин, —

Я – мамаше счет в тройном размере.

Ему, значит, – рупь, а мне – пятак?!

Пусть теперь мне платит неустойку!

Я ведь не из зависти, я так —

Ради справедливости, и только.

… Ничего, я им создам уют —

Живо он квартиру обменяет, —

У них денег – куры не клюют,

А у нас – на водку не хватает!

1965

* * *

Перед выездом в загранку

Заполняешь кучу бланков —

Это еще не беда, —

Но в составе делегаций

С вами ездит личность в штатском —

Просто завсегда.

А за месяц до вояжа

Инструктаж проходишь даже —

Как там проводить все дни:

Чтоб поменьше безобразий,

А потусторонних связей

Чтобы – ни-ни-ни!

… Личность в штатском – парень рыжий —

Мне представился в Париже:

«Будем с вами жить, я – Никодим.

Вел нагрузки, жил в Бобруйске,

Папа – русский, сам я – русский,

Даже не судим».

Исполнительный на редкость,

Соблюдал свою секретность

И во всем старался мне помочь:

Он теперь по роду службы

Дорожил моею дружбой

Просто день и ночь.

На экскурсию по Риму

Я решил – без Никодиму:

Он всю ночь писал – и вот уснул, —

Но личность в штатском, оказалось,

Раньше боксом увлекалась,

Так что – не рискнул.

Со мной он завтракал, обедал,

Он везде – за мною следом, —

Будто у него нет дел.

Я однажды для порядку

Заглянул в его тетрадку —

Просто обалдел!

Он писал – такая стерьва! —

Что в Париже я на мэра

С кулаками нападал,

Что я к женщинам несдержан

И влияниям подвержен

Будто Запада…

Значит, личность может даже

Заподозрить в шпионаже!..

Вы прикиньте – что тогда?

Это значит – не увижу

Я ни Риму, ни Парижу

Больше никогда!..

1965

* * *

Есть на земле предостаточно рас —

Просто цветная палитра, —

Воздуху каждый вдыхает за раз

Два с половиною литра!

Если так дальше, то – полный привет —

Скоро конец нашей эры:

Эти китайцы за несколько лет

Землю лишат атмосферы!

Сон мне тут снился неделю подряд —

Сон с пробужденьем кошмарным:

Будто – я в дом, а на кухне сидят

Мао Цзэдун с Ли Сын Маном!

И что – разделился наш маленький шар

На три огромные части:

Нас – миллиард, их – миллиард,

А остальное – китайцы.

И что – подают мне какой-то листок:

На, мол, подписывай – ну же, —

Очень нам нужен ваш Дальний Восток —

Ох как ужасно нам нужен!..

Только об этом я сне вспоминал,

Только о нем я и думал, —

Я сослуживца недавно назвал

Мао – простите – Цзэдун ом!

Но вскорости мы на Луну полетим, —

И что нам с Америкой драться:

Левую – нам, правую – им.

А остальное – китайцам.

1965

* * *

В тюрьме Таганской нас стало мало —

Вести по-бабски нам не пристало.

Дежурный по предбаннику

Все бьет – хоть землю с мелом ешь, —

И я сказал охраннику:

«Ну что ж ты, сука, делаешь?!»

В тюрьме Таганской легавых нету, —

Но есть такие – не взвидишь свету!

И я вчера напарнику,

Который всем нам вслух читал,

Как будто бы охраннику,

Сказал, что он легавым стал.

В тюрьме Таганской бывает хуже, —

Там каждый – волком, никто не дружит.

Вчера я подстаканником

По темечку по белому

Употребил охранника:

Ну что он, сука, делает?!

1965

* * *

Она на двор – он со двора, —

Такая уж любовь у них.

А он работает с утра,

Всегда с утра работает.

Ее и знать никто не знал,

А он считал пропащею,

А он носился и страдал

Идеею навязчивой:

У ней отец – полковником,

А у него – пожарником, —

Он, в общем, ей не ровня был,

Но вел себя охальником.

Роман случился просто так,

Роман так странно начался:

Он предложил ей четвертак —

Она давай артачиться…

А черный дым все шел и шел,

А черный дым взвивался вверх…

И так им было хорошо —

Любить ее он клялся век.

А клены длинные росли —

Считались колокольнями, —

А люди шли, а люди шли,

Путями шли окольными…

Какие странные дела

У нас в России лепятся!

А как она ему дала,

Расскажут – не поверится…

А после дела темного,

А после дела крупного

Искал места укромные,

Искал места уютные.

И если б наша власть была

Для нас для всех понятная,

То счастие б она нашла, —

А нынче жизнь – проклятая!..

1965 или 1966

ПЕСНЯ О СУМАСШЕДШЕМ ДОМЕ

Сказал себе я: брось писать, —

но руки сами просятся.

Ох, мама моя родная, друзья любимые!

Лежу в палате – косятся,

не сплю: боюсь – набросятся, —

Ведь рядом психи тихие, неизлечимые.

Бывают психи разные —

не буйные, но грязные, —

Их лечат, морят голодом, их санитары бьют.

И вот что удивительно:

все ходят без смирительных

И то, что мне приносится, всё психи эти жрут.

Куда там Достоевскому

с «Записками» известными, —

Увидел бы покойничек, как бьют об двери лбы!

И рассказать бы Гоголю

про нашу жизнь убогую, —

Ей-богу, этот Гоголь бы нам не поверил бы.

Вот это мука, – плюй на них! —

они ж ведь, суки, буйные:

Всё норовят меня лизнуть, – ей-богу, нету сил!

Вчера в палате номер семь

один свихнулся насовсем —