Собрание сочинений - [7]

       Вздрогнуло деревцо, гнется, скрипит,

       Просит защиты у старых подруг —

       Елок столетних — и падает вдруг

       Перед убийцей… А он, удалой,

       Шапку отбросил, шубенку — долой!

       9

       Вижу: согрелся злодей-мужичок,

       Будто приехал не в лес — в кабачок,

       Будто он выпил стаканчик винца:

       Крупные капли струятся с лица…

       Мне под рубашкою стало невмочь,

       Вздумал я горю лихому помочь,

       В шубу забрался с великим трудом —

       Шуба покрылась и снегом и льдом;

       Стала она, как железо, тверда…

       Тут приключилась другая беда:

       Этот злодей, подскочивши ко мне,

       Ловко обухом хватил по спине.

       10

       Спереди, сзади, больней палача,

       Долго по шубе возил он сплеча,

       Словно овес на гумне молотил, —

       Сотенки две фонарей засветил.

       Сколько при этом я слышал угроз:

       "Вот тебе, вот тебе, дьявол-мороз!

       Как же тебя, лиходея, не бить?

       Вздумал шубенку мою зазнобить,

       Вздумал шутить надо мной, сатана?

       Вот тебе, вот тебе, вот тебе, на!" —

       Мягкою стала овчина опять,

       И со стыдом я отправился вспять".

       11

       С треском Мороз Синий-Нос хохотал,

       Крепко себя за бока он хватал.

       "Господа бога в поруки беру,

       Моченьки нету, со смеху умру!

       Глупый, забыл ты, что русский мужик

       С детских пеленок к морозам привык.

       Смолоду тело свое закалил,

       Много на барщине поту пролил,

       Надо почтенье отдать мужику:

       Все перенес он на долгом веку,

       Силы великие в нем не умрут.

       Греет его — благодетельный труд!"

<1876>

БОРЬБА

       Бранное поле я вижу.

       В поле пустынном, нагом

       Братьев ищу, пораженных

       Насмерть жестоким врагом.

       Гневом душа загорелась,

       Кровь закипела во мне.

       Меч обнаживши, скачу я,

       Вслед за врагом, на коне.

       Что-то вдали раздается —

       Гром иль бряцанье мечей…

       Все мне равно, лишь догнать бы

       Диких моих палачей!

       Сивко мой гриву вскосматил,

       Весь он в кровавом поту…

       Как бы желал я за братьев

       Жизнь потерять на лету!

       Милые братья, их было

       Шесть, молодец к молодцу;

       Каждый погиб за свободу

       Честно, прилично бойцу.

       Пусть и седьмой погибает,

       Жизнь отдавая свою!

       Дай же, судьба, мне отраду

       Пасть за свободу в бою!

1877

В БОЛЬНИЦЕ

       Догорала румяная зорька,

       С нею вместе и жизнь догорала.

       Ты одна, улыбался горько,

       На больничном одре умирала.

       Скоро ляжешь ты в саване белом,

       Усмехаясь улыбкою кроткой.

       Фельдшера написали уж мелом

       По-латыни: "Страдает чахоткой".

       Было тихо в больнице. Стучали

       Лишь часы с деревянной кукушкой,

       Да уныло березы качали

       Под окошком зеленой верхушкой…

       Ох, березы, большие березы!

       Ох, кукушка, бездушная птица!

       Непонятны вам жгучие слёзы,

       И нельзя к вам с мольбой обратиться,

       А ведь было же время когда-то,

       Ты с природою счастьем делилась,

       И в саду деревенском так свято,

       Так невинно о ком-то молилась.

       Долетели молитвы до неба:

       Кто-то сделался счастлив… Но, боже!

       Богомолку он бросил без хлеба

       На больничном страдальческом ложе.

       Упади же скорей на подушку

       И скрести исхудалые руки,

       Допросивши вещунью-кукушку;

       Скоро ль кончатся тяжкие муки?

      …И кукует два раза кукушка.

       Две минуты — и кончено дело!

       Входит тихо сиделка-старушка

       Обмывать неостывшее тело.

1877

НЯНИНЫ СКАЗКИ

       Вспомнил я нянины старые сказки,

       Мальчик пугливый, пугливее лани.

       Ждал я хорошей, спокойной развязки

       Чудных рассказов заботливой няни,

       Я был доволен, когда от чудовищ

       Храбрый Иван-королевич спасался;

       С ним я, искатель несметных сокровищ,

       В царство Кащея под землю спускался.

       Если встречался нам Змей шестиглавый,

       Меч-кладенец вынимал я, и в битву

       Смело бросался, и бился со славой,

       После победы читая молитву.

       Бабы-яги волшебство и коварство

       Мы побеждали с улыбкою гневной,

       Мчались стрелой в тридесятое царство,

       Вслед за невестой, за Марьей-царевной.

       Годы прошли… Голова поседела…

       Жду я от жизни печальной развязки.

       Няня, которая так мне радела,

       Спит на кладбище, не кончивши сказки.

       Грустно могилу ее обнимаю,

       Землю сырую целую, рыдая.

       Сказки твои я теперь понимаю,

       Добрая няня, старуха седая!

       Я — не Иван-королевич, но много

       В жизни встречалось мне страшных чудовищ;

       Жил и живу безотрадно, убого,

       Нет для меня в этом мире сокровищ.

       Тянутся грустно и дни и недели;

       Жизнь представляется вечным мытарством.

       Жадные люди давно овладели

       Славной добычей — Кащеевым царством.

       Змей, как и прежде, летает по миру

       В образе хитрого грешника Креза.

       Молятся люди ему, как кумиру,

       Золота просят, чуждаясь железа.

       Баба-яга (безысходное горе)

       В ступе развозит и холод и голод;

       В ступе ее я, предчувствую, вскоре