Собрание сочинений - [23]
Шрифт
Интервал
Все исчезло, погибло, угасло!"
Так я песню мою напеваю тайком…
Пред кончиной мне видятся грезы,
Что несется она — эта песнь — ветерком
И дробится… на мелкие слезы.
Их не видит никто, кроме бога. Лишь он,
Бесконечной любовью владея,
И в весельи людском услыхать может стон,
И простит он шута-лицедея.
Я был раб, вечный шут; но в актере-рабе,
В старом комике, есть вдохновенье…
После смерти моей проживу ли в тебе,
В грустной песне, одно лишь мгновенье?
Гой ты, песня шута, горделивой не будь,
За тебя и смешно мне и больно.
Но когда мою песнь повторит кто-нибудь
И вздохнет — _для меня и довольно_!
ЛАПТИ
Не думай, гордый мой поэт,
Что ты в поэзии владыка!
Тебя сильнее нищий дед,
Плетущий лапоть свой из лыка.
И он плетет, и ты плетешь;
Но между вами сходства мало;
Все, чем гордится молодежь,
Твое перо не понимало.
Плетешь ты рифмы без души;
Твои "изделья" сон наводят…
А лаптя крепки, хороши,
И в них мильоны братьев ходят…
Себе пощады не проси!
Твои "изделья" в печку бросят…
А лапти ходят на Руси
И пользу родине приносят.
Бесследно пропадет твой бред
Рифмованный, безумно-гордый…
А лапти свой оставят след,
След прозаический, но твердый.
К СВОБОДЕ
Незримая для русского народа,
Ты медленно, таинственно идешь.
Пароль мой: "Труд, желанная Свобода!"
А лозунг твой: "Бодрее, молодежь!"
Свободное слово, опять ты готово
Сорваться с пера…
Чего же ты хочешь? О чем ты хлопочешь?
Не та, друг, пора!
Молчи и таися. Каткову [15] молися,
Печатью он правит и мигом отправит
Тебя — за Урал.
ДЕРЕВЕНЬКА
(Песня)
Ноченька осенняя, деревенька темная…
Слева — сосны, елочки; справа — степь огромная.
Вдаль пойдешь — заблудишься, и с душою робкою
Вспять назад воротишься проторенной тропкою.
Ляжешь спать на лавочку, как лежали прадеды, —
Матушка ругается: "А ходил куда-де ты?
Аль в притон за девицей — белою лебедкою?
Аль ходил к учителю?.. Полно, Калистратушко!
Лучше всех наставников для сыночка матушка…"
"Не брани, родимая, не корми учителем!
Был он мне защитником, был моим спасителем.
Разве в том вина его, что противна ложь ему?
Что стоял за правду он по веленью божьему?..
И напрасно, матушка, ты им озабочена:
Нет его здесь, бедного, школа заколочена;
Пусто в ней, темнехонько. Больше нам не встретиться,
Только у кабатчика огонечек светится!"
ДОПОЛНЕНИЕ 1
* Лошаденки за оврагом *
Лошаденки за оврагом
Изнуренные плетутся,
Выступая робким шагом,
Под кнутом хозяйским жмутся.
И хозяева их, кстати,
Приуныли и устали;
Мало счастья, благодати
Эти люди испытали.
Говорит один (я слышу):
"Эки, братцы, неудачи!
Всю соломенную крышу
Съели дома наши клячи". —
"Верно, к зимнему Николе
Нам глодать кору придется". —
"Ни зерна на целом поле!" —
Третий голос раздается.
Тут четвертый, пятый сразу
Закричали, зашумели:
"Мы в сибирскую заразу
Обнищали в две недели!" —
"И меня, — сказал Ванюха, —
Посетила вражья сила, —
Ядовитая, знать, муха
Спину крепко укусила.
Сшил себе я саван белый,
В церкви божьей причастился,
Гроб купил, с деревней целой
Пред кончиною простился.
Да на ум меня наставил
Коновал один любезный:
Прямо к спинушке приставил
Раскаленный прут железный…"
Все хохочут… Смейся дружно,
Своротив с дороги узкой,
Люд страдающий, недужный,
Терпеливый брат мой русский!
Много милости у бога,
Жизнь не вся в тебе убита,
И широкая дорога
Пред тобой вдали открыта.
1864
ОСЕНЬ
Осень настала — печальная, темная,
С мелким, как слезы, дождем;
Мы лее с тобой, ненаглядная, скромная,
Лета и солнышка ждем.
Это безумно: румяною зорькою
Не полюбуемся мы;
Вскоре увидим, с усмешкою горькою,
Бледное царство зимы.
Вскоре снежок захрустит под обозами,
Холодно будет, темно;
Поле родное скуется морозами…
Скоро ль растает оно?
Жди и терпи! Утешайся надеждою,
Будь упованьям верна:
И под тяжелою снежной одеждою
Всходит зародыш зерна.
8 августа 1881
НИВА
С молитвою пахарь стоял у порога
Покинутой хаты: "Война к нам близка,
Одной благодати прошу я у бога,
Чтоб _ниву_ мою не топтали войска.
Тогда пропадет мой ленок волокнистый,
На саван не хватит тогда полотна…"
И с верой молился он деве пречистой,
Чтоб ниву его сохранила она.
Но враг наступал… И послышался грохот
Из сотни орудий. Как демонский хохот,
Носился по воздуху рев батарей;
И люди — ужасное стадо зверей —
Безбожно, жестоко терзали друг друга,
И брызгала теплая кровь, как вода,