Собрание сочинений. Том 9 - [69]

— Хорошо… — коротко бросил он, взглянув на Марча. — И этот тип…

Марч молчал. Он стоял, а точнее висел на Беллами; его голова нелепо качалась из стороны в сторону. Беллами отволок его через холл и небольшой коридорчик в гостиную, где опустил на стоявший у камина диван. Марч что-то невнятно пробормотал, его голова откинулась назад, на спинку дивана, и он окончательно отключился. Стоя спиной к камину, Беллами с саркастической улыбкой рассматривал доведенного до кондиции Марча. Когда в гостиную вошел Уэнинг, Беллами обратился к нему:

— Он действительно "хорошо", Филип, но не в той мере, в какой вам представляется. Наш Харкот быстро косеет, но так же быстро трезвеет. Думаю, что минут через двадцать он оклемается. Дадите ему тогда стакан содовой… Возможно, это прочистит ему мозги.

Уэнинг слушал его, с отвращением разглядывая обеспамятевшего Марча. Глядя на эту картину, Беллами подумал, что понадобятся куда более мощные средства, чем двадцатиминутный отдых и стакан воды, чтобы привести Харкота в более или менее нормальное состояние.

Так я пошел, Филип, — сказал он. — Оставляю вам это животное. Я вернусь в одиннадцать или чуть позже. Было бы неплохо, если бы вы к этому времени покончили со своими делами. И тогда мы примемся за него вместе.

Отлично, — сказал Уэнинг.

У двери Беллами оглянулся. Марч по-прежнему не подавал признаков жизни, а Уэнинг стоял возле дивана, разглядывая его, как если бы на диване лежало какое-то странное и достаточно мерзкое животное.

* * *

До Беркли-сквер Беллами добрался пешком. На западной стороне плошади он сел в такси, которое доставило его к "Малайскому клубу". В зале стало несколько оживленней. С полдюжины посетителей собрались у стойки. Но Фенеллы здесь уже не было. Беллами устроился у дальнего конца стойки и, взглядом подозвав Бланди, заказал мартини.

А что, миссис Рок уже ушла? — спросил он у нее.

Ага, — ответила та с вызовом. — А вы все же решили начать охоту на нее? Только я вам вот что скажу сдается мне, что вы нравитесь ей куда меньше, чем раньше; — насмешливо закончила она.

Неужели? И по какой же причине, Бланди?

Можно подумать, вы сами не догадываетесь! Да любой, взглянув на нее сегодня, увидел бы, что она страшно расстроилась, поговорив с вами. А это совсем не в ее стиле: она веселая, всегда улыбается…

В самом деле? — Беллами покачал головой. — Увы, Бланди, так уж мы устроены, что иногда огорчаем друг друга. Нам приходится это делать. А подчас мы огорчаем даже самих себя. Мне часто вспоминается тот случай с женщиной в поезде…

Держу пари, что это случилось в Америке! — заявила Бланди, поправляя выбившийся локон, явно недавно встречавшийся с пергидролем.

Но почему ты решила, что это случилось именно в Америке? — удивился Беллами.

А разве не ясно? Все ваши лучшие истории — американские, — ответила она.

Бланди, ты демонстрируешь превосходную дедукцию! Действительно, Америка — великолепное место для всяческих историй. Здесь, в Лондоне, никогда ничего подобного не случается.

Ни за что не поверю! Но про женщину в поезде вы все же расскажите. Что с ней стряслось?

С ней — ничего. А случилось это в "Чикагском экспрессе" — есть в Америке такой скоростной поезд. Я ехал в нем и заметил эту женщину во время обеда. В вагоне-ресторане ее столик был неподалеку от моего. Она сидела ко мне спиной, и увидеть ее лицо я не мог. Но фигура у нее была выше всяких похвал — я в жизни не видел ничего подобного. Люкс! И вот я сидел, посматривая на нее, и гадал, какое же у нее лицо…

Вполне вас понимаю, — вставила Бланди. — Кто бы не полюбопытствовал!

Правильно, — кивнул Беллами. — Каков шаблонный ход человеческих мыслей? Он прост: если у человека хорошая фигура, то и лицо должно быть этой фигуре под стать. Во всяком случае, я ужасно хотел взглянуть на ее лицо. Пообедав, она направилась в хвост состава. Видите ли, в Америке нередко последним вагоном в составе помещают открытую платформу со скамейками, чтобы пассажиры без помех любовались видами. Я пообедал, просмотрел газету, однако никак не мог ни на чем сосредоточиться. Мне не давал покоя вопрос о лице этой женщины.

Догадываюсь, что было дальше. Вы пошли и посмотрели на нее, — заявила блондинка. — Я угадала?

Да, моя дорогая. Я прошел через весь состав и добрался до этой платформы. Эта женщина действительно сидела там. Когда я вошел, она обернулась, и я увидел ее лицо! Бланди, это была негритянка, черная, как сажа!

Могу себе представить ваше разочарование!

Разочарование? Не то слово! — воскликнул Беллами. — Это был настоящий шок! Когда она обернулась, я стоял у края платформы, опершись на перила. При виде ее лица ноги мои подкосились, и я свалился с поезда.

Боже мой! — воскликнула Бланди. — И что же было потом?

Потом? Потом было еще хуже. Дело в том, что как раз в эту минуту навстречу мчался другой поезд, и я оказался под его колесами. Час спустя то, что от меня осталось, скончалось в страшных мучениях.

Вы гадкий выдумщик! — засмеялась девушка. — С вами никогда не знаешь, шутите вы или говорите всерьез.

Я сам этого не знаю, — признался Беллами. — Но, может быть, это и к лучшему.

Он допил мартини и, подмигнув Бланди, вышел.