Собрание сочинений. Том 4 - [62]

— Я так соскучилась, так соскучилась...

— Ты б хоть телеграммой предупредила...

— А зачем? Я взрослая! И потом, я думала — трамвай...

— Трамвай скоро пустят! — сказал вдруг низким басом Андрей и смутился. Он был совсем подавлен. Нет, это не Даша, какую некогда знал он смешной, чумазой девчонкой-лампоносом, с русыми тощими косичками. Теперь это барышня, студентка Горного института. Вот какой у нее крутой и высокий лоб! Андрею казалось, что никогда еще не видел он девушек с таким умным лбом. А глаза?! И глядит она смело, открыто, весело, прямо в лицо человеку, не то что та «кучерявая дура». Нет, никогда еще не встречал Андрей столь прелестной и столь недоступной девушки, как эта Даша. Он смотрел на нее исподлобья, украдкой, но уже не отрываясь. И сам на себя злился, что смотрит: «вот уставился, как баран на новые ворота», а не смотреть не мог. «Светик!» — вдруг вспомнил он, как звали ее шахтеры когда-то.

— Что ж мы стоим тут, як дурни на свадьбе? — спохватился Виктор. Он взял чемодан Даши и приподнял его: чемодан был нелегкий. — Ого! — сказал он. — Меньше як за трояк не понесу!

Он чувствовал себя с Дашей так же легко и свободно, как с любой рудничной девушкой. В конце концов это ведь только Даша, вот и носик у нее смешной, курносый, и веснушки, и волосы растрепались из-под берета, и вообще ничего особенного, просто милая, хорошенькая девочка, он и не таких видал!

— Ну, пошли, что ли! — громко сказал он. — По дороге чи навпростец?

Решили идти «навпростец», через степь в Гремячую балку, — так ближе, а тропинки все известны наперечет. Сразу же и двинулись, и Даша, уже на ходу, нетерпеливо стала расспрашивать, что нового на «Крутой Марии», какие новости. Новости? Виктор только удивленно пожал плечами. Какие ж могут быть новости па шахте! Работаем...

— Сейчас мы на новом горизонте работаем, — сказал он. — На горизонте шестьсот сорок. Недавно подготовили.

— Знаю, — отозвалась Даша. — Мой батя тоже там.

— Как же! Он як раз у нас начальником участка.

— А что батя? Постарел? Да? Сильно постарел?

— Так как же он может постареть? — удивился и даже обиделся Виктор. — Нет, постареть он никак не может! — прибавил он с суровой нежностью, с какой всегда говорил о старике, о своем учителе.

— Все-таки! — озабоченно вздохнула Даша. — Ему как-никак уже пятьдесят семь...

— Он нас сам пригласил к себе на участок работать, — гордо сказал Виктор. — Правда ж, Андрей?

— Правда... — пробурчал тот.

— Ну, а еще что нового? — спросила Даша.

— Ну, новую подъемную машину установили.

— Мощную?

— Та хватает! Абы было чего качать...

— А с добычей как?

— План выполняем...

— И звезда горит?

— Та горит!

— Еще вентилятор у нас теперь новый... — негромко напомнил Андрей.

— Да! — засмеялся Виктор. — Поставили-таки. Там такая музыка! Оркестр.

— Осевой вентилятор? — заинтересовалась Даша.

— Та какой же еще, осевой!.. Там така музыка!.. Его за шахтой поставили, в Шубинском лесу. Он за сто верст воет, як домовой. Вот послушай. Мабуть, и тут слышно.

Они остановились и прислушались. Вокруг них все гудело, пело и выло на все лады. Где-то лязгало железо, ухал паровой молот, можно было различить и резкий, крикливый голос станционной «кукушки» и стрекот электросварочного аппарата, но все эти разнообразные звуки все же сливались в один басовитый, многотонный и общий гул, и в нем невозможно было разыскать и выделить ровное, заунывное гудение вентилятора «Крутой Марии».

— Нет, тихо. Не слыхать, — с сожалением сказал Виктор. Ему и в самом деле казалось, что над степью висит нерушимая тишина: к обычному же привокзальному и рудничному гулу он давным-давно привык и просто не замечал его, не слышал.

Андрей взвалил Дашин чемодан на плечо. Двинулись. И Даша снова начала жадно выспрашивать новости.

— А правда, что вентиляционный ствол проходить начали? — спросила она.

— Та начали понемногу...

— А где, где?.. — встрепенулась Даша. Она интересовалась этим не только как студентка Горного института. Она с детства привыкла жить жизнью шахты. И с детства же привыкла радоваться при словах «новая проходка».

Вообще новостей на «Крутой Марии» оказалось неожиданно много, особенно когда стали перебирать людей: кто умер, кто уехал, кто пошел на выдвижение, а кто и загремел вниз, а этот женился, а другого ваяли в армию, а тот справил себе собственный домик в три окна и даже корову купил...

— А вы не женились, ребята? — лукаво спросила Даша.

— Для нас еще невесты не родились! — гордо ответил Виктор. — А ты?

— Я? Вот еще глупости!

— А то в Москве женихов много. За артиста хочешь пойти?

— Почему ж за артиста? — удивилась Даша.

— Та вы все ж с ума по артистам сходите и карточки собираете! — презрительно сплюнул Виктор. — Я ж вас знаю! Много у тебя карточек?

— А вот ни одной нет!..

— И правильно! Разве ж артист тебя возьмет? Ты ж у нас курносая да конопатая... — Виктор всегда так ухаживал за девушками, и чем больше девушка ему нравилась, тем больше дерзостей и грубостей он ей говорил. Но Даша нисколько не обиделась на него, только презрительно хмыкнула, — она эту манеру коногонского «кавалерничанья» знала!

— Ничего, — сказала она, беспечно тряхнув головой. — Найдутся такие, которые и конопатую засватают.