Собрание сочинений, том 1 - [46]

Пение псалмов – общее для всех, и самое действенное средство для разогнания тоски и скорби. При знании псалтири наизусть и при умении петь, Тихон особенно пользовался этим средством. Когда он бывал в мрачном расположении, – пишет его келейник, – он пел некоторые стихи 118 псалма, начиная с 41 стиха: Благо мне, яко смирил мя ecu, яко да научуся оправданием Твоим, и прочее.

Без сомнения, с той же целью, чтобы утешать себя боговдохновенными словами пророка, – Святитель составлял нечто в роде канона из стихов умилительных псалмов, разделяя стихи, или тропари, покаянным припевом великого канона: Помилуймя Боже, помилуй мя. Та благодатная сила, которая заключается в псалмах, сообщалась и душе свт. Тихона. То совершенное и святое упование на Бога жива, которым они проникнуты, – передавалось и его душе, и производило в ней сладостное успокоение, духовную радость и совершенную преданность воле Божией. То ощущение близости Бога к человеку, какое чувствовал псалмопевец, пробуждалось и в его душе. «В великой печали человек не знает сам, что делать, – пишет Святитель, – в таком случае, возлюбленный христианин, возверзи на Господа печаль твою и Той тя препитает (Пс 41:6). Хотя и говорится тебе в помыслах: где есть Бог твой? – но ты отвечай: Близ Господь всем призывающим Его во истине (Пс. 144:18).

Писание сочинений было также важным средством для Тихона к облегчению его скорби и рассеянию его грусти, что он подтверждает собственным своим признанием. «В сочинениях моих, – пишет он в донесении св. Синоду, – старался я о пользе и исправлении братии моих – христиан, а более всего в них душу свою унывающую поощрял к покаянию и подвигу благочестия». При той искренности и простоте, с какими он писал свои произведения, иного действия от писания и не могло быть. Мысли его прояснялись, текли совершенно свободно и излагались на бумаге без строгой последовательности, а так, как появлялись в душе. Также свободно изливались из сердца и порождаемые мыслями чувства, которые потому иногда останавливали правильное и ровное течение мыслей. Грусть, тоска таким образом изливались на бумагу и рассеивались, – и душа разрешалась от скорбных расположений, которые овладевали ею и давили ее. Такими сочинениями, в которых особенно свободно изливались его мысли и чувства, были, по преимуществу, его келейные письма и сокровище от мира собираемое (четыре книги). Впрочем, и вообще все его сочинения носят печать скорби и тихой грусти.

Иногда с целью исповедать Господу и излить пред Ним свою скорбь св. писатель составлял так называемые воздыхания к Иисусу. Так, например, он вопиял: Изведи из темницы душу мою исповедатися имени Твоему. Иисусе Сыне Божий, помилуй мя. Привлецы мене, да прииду к Тебе. В темнице заключен есмь, Господи, и тьма окружает мя; связан многими узами железными, и несть ми ослабления. Рассторгни узы да свободен буду. Прожени тьму, да узрю свет Твой. Изведи из темницы, да прииду к Тебе. Выезды из монастыря. Когда мрачное расположение духа Святителя доходило до сильной степени, тогда он удалялся из Задонского монастыря в уединенные места и там сугубыми подвигами старался рассеивать это опасное состояние духа. «Когда на него находило искушение, – пишет келейник, – то он говаривал: «Не знаю, куда себя девать братец, или ты не чувствуешь, что в келии смрад?» – Скажешь: «Я не чувствую». – «Возьми дегтю и влей на пол», ибо любил дегтярный запах. Или скажет: «Поедем в Липовку». [80] В этом селе был дом гг. Бехтеевых, в котором сами господа не жили. Святитель, приезжая сюда, проживал здесь иногда месяца по два и более, имея при себе келейника и повара. Здесь, в тихом уединении, никем нетревожимый, Тихон предавался своим обычным подвигам – молитве и богомыслию. В воскресные и праздничные дни ходил на службу в церковь, а в будничные дни сам на дому отправлял вечерню, утреню и часы, а келейник его пел». [81] Это место и само положение его здесь весьма нравились ему. Когда один из его друзей просил у него совета, где поселиться ему для уединенной и удобной к ученым занятиям жизни, Святитель писал ему между прочим: «По моему мнению нет тебе лучше места, как Липовка. Там место уединенное и способное к чтению, размышлению, молитве и сочинению всякого умного дела, – словом по науке нашей место весьма выгодное... Я бы, ей, неисходно там жил; так мне место это нравится».

С той же целью, т.е. чтобы сугубыми подвигами успокоить свою скорбящую душу, Тихон два раза гостил в Толшевском монастыре, где, по словам свидетеля-келейника, пребывал в вящших трудах, а именно: к каждой службе ходил в церковь, пел на клиросе, по праздникам обедал за общей трапезой с братией, чего никогда не делал в Задонске, – в полуночи обхаживал около церкви и перед дверьми ее молился с коленопреклонением и слезами, и потом скорыми шагами возвращался в свою келию. [82]

С той же целью он выезжал из монастыря в сопровождении келейника на лошади, подаренной ему гг. Бехтеевыми, в поле и лес, и чаще всего путь его направлялся по дороге, называемой патриаршеской. В полуторе версты от Задонска на север, среди густого леса, была поляна с родником чистой и свежей воды. Сюда часто ездил Святитель, и здесь своими руками обделал колодезь, и среди тишины предавался богомыслию. Не раз говаривал он своему келейнику: «Знаешь ли ты, Василий, какое здесь место? Здесь место святое и весьма приятное, как я приеду сюда, ощущаю живость. Это место утешает мои дух радостью, точно рай земной»