Собрание сочинений. Том 1. Второе распятие Христа. Антихрист. Пьесы и рассказы (1901-1917) - [128]

Сима. Да что об этом говорить, Анна Васильевна, не видать нам такой жизни – все будем по дядюшкиной дудке плясать. (Хочет приняться за работу.)

Анна Васильевна (тише). Захочешь – всё будет.

Сима. Андрей тоже надеется – а я не верю.

Анна Васильевна. Уж я правду тебе говорю!

Сима. Разве дядюшку уговоришь?

Анна Васильевна. Сам упрашивать будет.

Сима. Ну, это вы что-то – тово!..

Анна Васильевна. А я, может, по его приказанию и говорю-то с тобой.

Сима (поражённый). По приказанию дядюшки?

Анна Васильевна. Слушай, Симочка, ты не маленький, усы растут… Пора бы тебе в жизнь вникать. Маменька с Оленькой в Красный Яр уедут – это уж верно. Здесь им никак нельзя. На всё пойдут, только бы уехать. Маменька тебя да Андрюшу боится: а то давно бы подписала. Если ты ещё маменьке скажешь, она и вовсе согласится. Тебе удерживать её не резон – пусть себе с Богом едут.

Сима. Да вы в уме? Чтобы я советовал маменьке всё отдать Прокопию?.. Я нищим не желаю быть… Что за вздор вы говорите!

Анна Васильевна. О тебе речь впереди… Главное – маменьку да Олю отправить… А потом, Симочка… коли ты захочешь… с Прокопием Романовичем… помириться… он тебе и волю даст, и денег сколько захочешь. Ты сам знаешь, Андрюша – человек неспособный, слабый… коли маменьки с Олей не будет, а вы с Прокопием Романовичем возьмётесь… Андрюша на всё пойдёт и от всего отступится. Ты, главное, с Прокопием Романовичем заодно будешь… а он тебе и деньги, и всё даст…

Сима (встаёт). Я… с Прокопием Романовичем… мне деньги…

Анна Васильевна (торопится, не даёт ему говорить). Да, да, Симочка, и деньги, и всё… сколько хочешь… И я с тобой заодно… Мы втроём, Симочка… Мальчик мой… Я знаю, не любишь ты меня… ушла моя молодость… Но ты хоть немножко люби… и я во всём служить буду… На что хочешь пойду… Не гони меня только совсем.

Сима. Какой вздор!.. какая гадость!.. Грязь… подлость…

Анна Васильевна. Симочка…

Сима. Оставьте вы меня…

Анна Васильевна. Что с тобой… милый…

Сима. Молчите… слышите!..

Анна Васильевна. Ты пойми…

Сима (кричит). Да замолчите же вы!.. Или я… Нет, я не могу… Какая грязь, какая грязь!..

Бежит к двери и сталкивается с Андреем Ивановичем.

Андрей Иванович (берёт его за оба локтя). Симочка, что с тобой?

Сима. Ничего… пусти меня…

Андрей Иванович. Не пущу, не пущу. О чём вы тут? Васильевна, что это он?

Анна Васильевна. О дядюшке всё… Вот он и расстроился. Молод больно. Ох, молод – не привык…

Анна Васильевна уходит.

Андрей Иванович (обнимает Симу за плечи и ведёт по комнате). Ты не расстраивайся, Симочка: вот, Бог даст, дядюшка отпустит маменьку в Красный Яр – а мы с тобой… как-нибудь… по-хорошему с дядюшкой… Надо, чтобы всем хорошо было…

Сима. Не верю я… не верю я, Андрюша!.. Погибаем мы, Андрюша… Убежать бы!.. Да куда?.. Тяжело… Скверно… Грязь такая!.. Эх, если бы ты только знал, Андрюша…

Андрей Иванович. Потерпи, Симочка… Как же быть-то?.. Я бы рад, сам знаешь. Всё бы уступил. Только бы по-хорошему, без ссор… Ты не расстраивайся очень… Господи! Да ты, никак, плачешь?.. Господи, да что это такое!..

Сима. Вздор… ничего… (Прислушивается.) Наши из церкви пришли… Я сяду писать. А то маменька заметит – опять расстроится. (Идёт к столу.)

Андрей Иванович. Ну, ну, иди…

Входят Клавдия Антоновна и Оля, целуются с Андреем Ивановичем.

Как от вас церковью пахнет… ладаном… Славно…

Оля. Маменька опять всё время плакала. Ты скажи ей, Андрюша, грешно так.

Андрей Иванович. Ах, маменька, разве можно! Разве хорошо так себя расстраивать.

Клавдия Антоновна. Я уж и сама не знаю, Андрюша… измучилась… ничего не пойму… Хоть бы в Красный Яр уехать, всё спокойнее… Вот и сейчас опять – Бог знает что на дворе делается, насилу вырвалась с Олинькой…

Андрей Иванович. Что такое?

Клавдия Антоновна. Разве не знаешь?

Андрей Иванович. Ничего не знаю.

Оля. Я тоже хотела сказать тебе, Андрюша, ты бы заступился за них.

Андрей Иванович. Да что такое, что случилось?

Сима (не переставая писать). Дядюшка изволил распорядиться, чтобы все должники с квартир убрались.

Клавдия Антоновна. Идём мы с Олинькой, а на дворе народ. Сойкин тут, Яшка-рыжий, Ершов, в темноте не разглядела всех. Бранятся, плачут, шум на всю улицу подняли. Увидали нас, к нам бросились, кричат все разом, не разберёшь… Я насилу выбралась. Уж Олинька с ними разговаривала.

Оля. Ты бы позвал их, Андрюша. Они говорят, что Прокопий Романович всем, кто за квартиру аккуратно не платит, велел завтра утром выселяться. Куда же они пойдут, Андрюша? Не на улицу же. Ты бы переговорил с дядюшкой. Нельзя так.

Андрей Иванович (возмущённо). Разумеется, нельзя. Я сейчас же скажу им. (Идёт к левой двери, отворяет и кричит.) Параня, ты здесь?

Паранька (из-за двери). Чего?

Андрей Иванович. Там на дворе жильцы стоят – позови кого-нибудь из них.

Паранька. Сейчас…

Андрей Иванович (возбуждённо ходит по комнате). А я решительно ничего не знаю… Разве так можно… Люди все бедные, куда им идти. Дядюшка права не имеет один распоряжаться.

Клавдия Антоновна. Ты бы позвал его, поговорил бы… Как бы не забранил потом…

Сима (из-за стола). Какой вздор! Разве Андрей не хозяин?

Клавдия Антоновна. Всё бы лучше. Вместе бы.

Андрей Иванович