Собрание сочинений. Том 1. Второе распятие Христа. Антихрист. Пьесы и рассказы (1901-1917) - [123]

Николай Николаевич Разумовский, адвокат.

Паранька, кухарка, краснощёкая глупая девка.

Сойкин, портной, Яшка-рыжий, старуха, дворник, жильцы, народ – жильцы дома Твердыниных.

Действие первое

Большая, но очень низкая и мрачная комната в квартире Твердыниных. Три двери: прямо, справа и слева. В глубине сцены длинный обеденный стол. У задней стены буфет, тёмный, массивный. На переднем плане широкий старинный диван и два кресла. С левой стороны письменный стол, заваленный бумагами. Комната служит и столовой, и гостиной, и кабинетом. Общий вид беспорядочный, неуютный. Роскошная мягкая мебель и простые табуретки. Бронзовая люстра, а на письменном столе кухонная лампа без абажура. На левой стене две громадные картины в золотых рамах, в углу лубочные листки с изображением ада, смертных грехов и т. д.

Сима полулёжа на диване читает книгу. Маленькая дверь слева со скрипом отворяется, и робко просовывается голова Сойкина.

Сойкин. Прокопий Романович дома-с?

Сима. Дома, а что тебе?

Сойкин. Деньги за квартиру принёс.

Сима (быстро встаёт). Зачем же Прокопий Романович, это и я могу.

Сойкин (входит в комнату). Не забранили бы Прокопий Романович. (Держит в руках квартирную книжку и деньги.)

Сима. Вот вздор. Приложу штемпель «получено сполна», вот и всё. Мы теперь одинаковые хозяева.

Сойкин (нерешительно). Я знаю-с… Да как бы не вышло чего… Покойный дедушка…

Сима (перебивает). Теперь у нас всё по-новому. Мы все хозяева. (Берёт деньги.) Сколько? (Считает.)

Сойкин. Десять рублей… а уж два-то рублика повремените-с, сделайте милость… (Кланяется.)

Сима. Что за вздор! Конечно, можно. (Идёт к столу, достаёт штемпель и невольно оглядывается на правую дверь.) Значит, по первое мая десять рублей. (Пишет.) Два рубля пойдёт на май… Так?

Сойкин. Так точно – с… на май. (Вздыхает.) Дорожает жизнь, дорожает… Что дальше будет – Богу одному известно. Было времечко-с, мясо по пятачку брали – теперь приступа нет… И овощи, и рыба… Чем питаться рабочему человеку?.. Одному Господу Богу известно-с…

Сима (отдаёт книжку). И так и написал: десять рублей получил, а два рубля отсрочил до пятнадцатого мая.

Входит Анна Васильевна и останавливается в дверях. Сима не видит её.

Сойкин. Покорно благодарим-с… (Берёт книжку и кланяется.) Дай вам Господи… А если Прокопий Романович… так вы уж…

Сима. Перестань, пожалуйста! Я же сказал…

Сойкин. Благодарим-с… покорно благодарим-с. (Уходит.)

Анна Васильевна. Так-так! Новый хозяин объявился! (Смеётся.) Постой, задаст тебе Прокопий Романович на орехи.

Сима. Плевать я на него хотел.

Анна Васильевна. На словах-то куды востёр – на деле какой будешь?

Сима. Ну, это вас не касается. (Хочет идти.)

Анна Васильевна (меняя тон). Уходишь?

Сима. Если Андрей спросит, скажите, что я ушёл по делу.

Анна Васильевна. Ты погоди уходить-то. Деньги цапнул – сейчас и со двора вон. Раньше не делал так. Поласковее был.

Сима. Всё вы вздор говорите. (Хочет идти.)

Анна Васильевна (подходит к нему). Симочка… (берёт его за руку) глупый мальчик… Разве дома… нехорошо тебе?.. Чем ходить да искать-то…

Сима (отдёргивает руку). Всегда вы с глупостями. (Идёт к двери.)

Анна Васильевна. Я видела, как ты деньги у Сойкина брал, – попомни!

Сима (из-за двери, смеётся). Ваше счастье!

Анна Васильевна (ему вслед). Посмотрим!.. Как бы не пришлось раскаиваться, Симочка…

Из правой двери входит Андрей Иванович.

Андрей Иванович. Где Сима?

Анна Васильевна. На бульвар побежал.

Андрей Иванович. Я сейчас его голос слышал.

Анна Васильевна. Был да убежал… Андрей Иванович, я должна вам сказать. Живу я у вас как родная. Оленьку и Симочку вынянчила… Смотреть надо за ним. Ни за что пропадёт. Жалко мне его. Потому он как сын мне. Клавдия Антоновна, сами знаете, женщина тихая, ей с ним не справиться.

Андрей Иванович (рассеянно). А что? Разве случилось что-нибудь?

Анна Васильевна. Бегает мальчишка без призору. Долго ли до греха?

Андрей Иванович. Ну он же не маленький… Куда он ушёл, Аннушка? Я же просил сегодня никого никуда не уходить.

Анна Васильевна. На руку он нечист – вот что…

Андрей Иванович (удивлённо). Что ты, Господь с тобой!

Анна Васильевна. Верно говорю. Сама видела.

Андрей Иванович. Будет тебе.

Анна Васильевна. Сама видела. Сойкин деньги за квартиру приносил. Он их в карман – да вот и побежал на бульвар.

Андрей Иванович. Что ж тут такого? Он такой же хозяин, как и мы. Глупости всё это.

Анна Васильевна (вспыхивая). Всё у вас глупости! Распустите всех, потом спохватитесь, да поздно. Дедушка бы ваш прижал его.

Андрей Иванович. Ты не сердись, Аннушка. Мне и так не по себе.

Анна Васильевна. Разве опять что?

Андрей Иванович. Нет… А так… сердце не на месте. Дальше невозможно так жить. Ад какой-то, хуже, чем при дедушке. Трёх недель со смерти его не прошло – и ни одного дня без скандала.

Анна Васильевна. Обживётесь. Вот потолкуете сегодня, обсудите всё, и обойдётся.

Андрей Иванович. Не верю я… Дядюшка не уступит, он хуже деда. С дедом говорить можно было, а с дядюшкой я не умею. Сима ушёл. Адвоката позвал я – тоже не едет… Боюсь я сегодняшнего дня, Аннушка… ведь это последняя надежда. Не удастся – значит, двадцать пять лет в таком аду жить.