Собрание сочинений. Т. 3. Буря - [174]

Мост держался.

В тот вечер два раза пытались смельчаки соединить перебитый провод. Под огнем неприятеля саперы ползком пробирались на середину моста и искали оборванные концы провода. Первый был почти у цели, когда его настигла пуля. Полчаса спустя после него двинулся второй храбрец, но немцы поняли, в чем дело, и открыли такой огонь, что парень успел проползти не более тридцати метров и замер с простреленной головой.

— До наступления темноты нечего и пытаться, — решили защитники моста. И хотя в новых добровольцах недостатка не было, на мост их больше не пускали.

Бой продолжался. На набережной Даугавы рвались снаряды, взрывая мостовую и разрушая дома Старого города. Кровь рижских рабочих вновь полилась на мостовую родного города, свидетельствуя об их воле к борьбе и любви к свободе.

Комсомолки Айи работали не покладая рук. Легко раненные сами приходили на медпункт, других приносили на носилках санитары. Хирург, участник боев в Испании, оперировал раненых вблизи места боя. Многие после перевязки снова брались за винтовки. Тяжело раненных отправляли на санитарной машине.

Артиллерия противника — сосредоточила свой огонь на здании штаба военного округа, пока от него не остались одни развалины. Штаб уже давно переехал в другое место, погибло только одно из самых красивых зданий на набережной.

На улицах то здесь, то там раздавались предательские выстрелы пятой колонны. Поняв, что немецкие войска вот-вот ворвутся в город, предатели старались выслужиться, пока было время. Из-за углов и с чердаков они слали выстрелы в спины защитникам города. Они как шакалы выбирали одиноких и отставших раненых бойцов и рабочегвардейцев. Ночью они пускали ракеты, помогая немецким самолетам находить объекты. На них охотились милиционеры, красноармейцы, рабочегвардейцы, стаскивали их с чердаков, выволакивали из подвалов вместе с автоматами и пулеметами. С некоторыми приходилось расправляться на месте. Других передавали военному трибуналу, который судил их по законам военного времени. Для предателя мог быть только один приговор — пуля. Ах, как кусали пальцы их соучастники, читая по утрам на углах улиц приговоры военного трибунала! Самые хитрые, просидевшие в своих норах до конца июня в ожидании развязки, впоследствии проливали горькие слезы о нетерпеливых негодяях, слишком рано высунувших головы из тайников, а продажные писаки пытались превратить их в героев и мучеников, фабрикуя вокруг них легенды. Но народ не поверил этой сказке: он-то видел свирепые морды этих «мучеников».

Наконец, под покровом ночи, удалось соединить концы оборванного провода. Но мост взрывать не спешили. Защитники города решили подождать, когда неприятель начнет новое наступление. Наблюдатели не спускали глаз с левого берега Даугавы, фиксируя малейшее передвижение частей. В воздух то и дело взвивались ракеты, освещая набережную. Наконец, около двух часов ночи с 29 на 30 июня на другом берегу зашевелились. Лязгая гусеницами, на мост въехала колонна танков. За ней показались мотоциклисты и пехота. Заговорила немецкая артиллерия, создавая огневую завесу для своих наступающих частей.

Когда танки достигли середины моста, на командном пункте включили ток. Мост сперва поднялся, подбросил в воздух танки, броневики и толпу солдат, затем обрушился всей своей тяжестью в реку. Старый Земгальский мост напоминал сейчас громадное допотопное животное с перебитым хребтом. Воды Даугавы уносили с собой тонущих немцев. На другом конце моста началась невообразимая паника. Мотоциклисты поворачивали машины обратно на берег, то же самое делали танки, давя гусеницами своих солдат. Проклятия, предсмертные крики задавленных, яростная ругань и лязг железа продолжались минут десять.

Однако некоторые танки в момент взрыва оказались на северной половине моста. У них остался один выход: двигаться вперед. На полной скорости они устремились на баррикады, раздвинули мешки с песком и выехали на берег. Один направился по насыпи прямо к вокзалу, два других свернули влево и, стреляя, понеслись в сторону Рижского замка. Но странно: от них не бежали, как когда-то в Польше или во Франции. Смельчаки с бутылками в руках бросались им навстречу, и минут через пятнадцать танки горели, как факелы. Когда экипаж танков выскакивал из машин, его настигали пули красноармейцев и рабочей гвардии.

Где-то около почтамта или вокзала защитники Риги покончили с третьим танком.

— Видала, Айя, как наши работают? — крикнул Юрис.

— Молодцы! Так и надо, Юри.

Припав к груде камней, они смотрели через реку и, когда при свете ракет замечали немца, прицеливались и стреляли. Вначале было страшновато, когда стали рваться снаряды и мины и то один, то другой из товарищей падал на камни мостовой. Некоторые не выдерживали, отступали под прикрытие домов. Но спокойствие и выдержка бывалых вояк скоро подействовали на новичков. Страх не помогал, страх не спасал. И хотя никому не хотелось умирать, железная логика борьбы диктовала линию поведения. Легче умирать среди товарищей, которые делят с тобой борьбу и судьбу. Твое упорство будет жить в них, даже если тебя больше не будет.