Собрание сочинений. Т. 3. Буря - [159]

— Бомбит в Задвинье, наверно аэродром. Смотри, смотри, один фриц загорелся. Падает. Молодцы зенитчики!

— А другой улепетывает… Ага, наш истребитель гонится за ним. Поддай, поддай ему, не давай удрать фашисту!

Ну что поделаешь с ними? Ни вой бомб, ни осколки снарядов — ничто не пугало их. Когда принесли раненого товарища, они обступили его, удивляясь и втихомолку завидуя ему, а санитарки старались скорее оказать помощь. «Почему он, почему не я на его месте?» — думал каждый из этих людей героического племени, которое маньяк Гитлер думал победить и уничтожить. Сегодня они еще всё видели в романтическом свете.

Такими же были их отцы и братья, грузившие этой ночью железнодорожные составы оборудованием и готовой продукцией эвакуировавшихся фабрик и заводов. Юрису Рубенису не приходилось уговаривать их: он заботился только о порядке и о том, чтобы вовремя подавали новые вагоны. Проработав весь день без отдыха и даже не поев как следует, они не бросали работу, пока не были погружены последние станки и готовые изделия. И даже тогда они не уходили, оставались ждать, когда подадут паровоз и поезд тронется, направляясь в далекий путь к безопасному тылу.

— Теперь немцу не видать нашей фабрики, как своих ушей, — говорили они, провожая эшелон. — Вот тебе, фриц, выкуси!..

Никто не мог сказать, сколько времени осталось для эвакуации и много ли удастся вывезти, но они ничего не желали оставлять врагу. День и ночь рижские рабочие носили на своих спинах тяжелые тюки и ящики с ценностями, не считаясь с временем и не спрашивая, когда и сколько им за это заплатят.

Когда неприятельские самолеты стали кружить над станцией, рабочие трудились еще самоотверженнее, не обращая внимания на подвешенные в небе «люстры», на падающие бомбы, на очереди пулеметного огня, которые клевали вокруг них землю. Когда осколком снаряда ранило в плечо молодого слесаря, он дал перевязать рану и продолжал работать одной рукой, пока не было все закончено. Убитого товарища уложили под нанес склада, и на его место сейчас же встал другой. Всю ночь напролет с заводов на станцию неслись грузовики, всю ночь продолжалась упорная работа. Ничего не оставлять врагу! Все, что может пригодиться фронту и тылу, грузить в вагоны!

Старый сплавщик Мартын Спаре со знанием дела распоряжался у талей, следя за тем, чтобы тяжелые станки аккуратно устанавливали на платформу.

— Тише, осторожней, не кантовать! — учил он молодых рабочих. — Станок надо доставить целехоньким, в полной исправности.

Напрасно Юрис убеждал тестя немного передохнуть. Мартын Спаре сердито махнул рукой на зятя, и тот сразу замолк.

— Ах, вам разрешается, а мне нет? Погодим немножко. Мы, старики, тоже можем сказать свое слово.

Успешной эвакуации желали не все. На фабриках были и саботажники, старавшиеся затормозить, замедлить ход работы. Поэтому там, где случалась заминка, где кто-нибудь пытался припрятать важное оборудование или товары, — там сразу появлялся председатель райисполкома Юрис Рубенис и сразу же вмешивался.

В три часа ночи ушел один эшелон. С ним уехало несколько рабочих с семьями. Пока подавали новый состав, Юрис позвонил в райком к Айе:

— Дружочек, только что ушли сорок вагонов. Сейчас начнем грузить новый состав. Почему ты еще не спишь, Айюк? Что это за мода?

— Я очень рассердилась, потому что муле меня совсем забыл, — ответила Айя в том же шутливом тоне. — Поэтому решила назло не спать, а работать всю ночь напролет. Ну, как твои дела? Ты не проголодался, милый?

Карл Жубур когда-то прослужил полтора года в армии, окончил курсы младших офицеров и демобилизовался в звании сержанта. Два раза он проходил переподготовку. В первый же день войны он поговорил с Силениеком, и было решено, что райотделом народного образования сейчас может руководить кто-нибудь другой, а место Жубура в рядах рабочей гвардии.

Его хотели назначить начальником штаба батальона, но Жубур решительно отказался.

— Давайте мне роту или взвод, или даже отделение, только не ставьте на штабную работу, — сказал он. — Мне больше подойдет строевая служба.

Он стал командиром роты рижской рабочей гвардии. Надел темносинюю форму, привесил на пояс револьвер и круглые сутки проводил со своими гвардейцами. На первых порах они несли сторожевую службу, но иногда участвовали и в уничтожении диверсантских групп в окрестностях Риги.

Как-то Жубур вместе с представителями Красной Армии осматривал по заданию штаба рижские мосты. Последние события на фронте заставляли ждать появления немецких танков на берегах Даугавы. Пришло время подумать об обороне мостов. Рижане начали готовить заграждения, складывать возле мостов мешки с песком для баррикад, оборудовать позиции для возможных боев.

Закончив осмотр, Жубур направился в райком, чтобы поделиться с Силениеком своими наблюдениями. У киоска с колоннами кучка людей окружила лежащего на земле красноармейца. Раздавались тревожные возгласы:

— Я сам слышал выстрел.

— И не один. Кажется, вон из того дома.

— Совсем и не оттуда, а из парка.

В это время прогремел новый выстрел, просвистела пуля, и какой-то лейтенант схватился за плечо.