Собор памяти - [52]

Леонардо резко перевёл дыхание при виде друга, потому что выглядел тот так, словно был в коме: лицо блестит от испарины, от жара и лихорадки, глаза ввалились и потускнели. Он сильно похудел и едва дышал. Недавние раны и кровоподтёки сочились кровью, и широкие рубцы темнели на его бледной коже, точно вздувшиеся вены у старика.

Ужаснувшись, не в силах сдержаться, Леонардо оттолкнул шлюх и прикрыл наготу друга.

   — Пузырёк, это я, Леонардо!

Но Сандро, судя по всему, не слышал его. Он что-то бормотал, и Леонардо, приникнув к другу, расслышал, как он шепчет снова и снова:

   — Симонетта... Симонетта-етта-етта... Симонетта...

Леонардо положил ладонь на горячий лоб Сандро.

   — Не тревожься, друг мой, мадонна здесь, как и я.

Лоренцо де Медичи мягко, но настойчиво оттащил Леонардо от друга, обнял его за плечи и покачал головой, скорбя о Сандро.

   — Бесполезно, — сказала одна из шлюх. — Его не разогреешь. В этом бледном червячке и крови-то не осталось.

У неё было крупное тело, отвисшие груди и волосы такие же грязные, как у той карги, что встретилась Леонардо во дворе; и всё же она обладала некой грубой красотой.

   — Ежели ты, граф, считаешь, что так нужно, мы можем снова высечь его. — Она обращалась к юноше едва ли старше Никколо, который стоял рядом с Лоренцо и Джулиано Медичи у покрытой тканью ступени, что вела к кровати.

Это был граф Пико делла Мирандола, любимец двора Лоренцо, юный чародей и учёный, который раскрыл тайны иудейской каббалы и написал блестящий «Трактат о платонической любви» — комментарий к поэме своего друга Джироламо ди Паоло Бенивьени. Этот миловидный юноша обладал необычной внешностью: очень бледная кожа, пронзительные серые глаза, белые ровные зубы, крупное мускулистое тело и тщательно причёсанные рыжеватые волосы. Он носил обычную одежду чародея — лавровый венок и чистую белую шерстяную хламиду. От жары он вспотел; все остальные, включая Верроккьо и Лоренцо, были в рубахах и облегающих штанах, а слуги и вовсе полуголые.

   — Оставьте, вы сделали, что могли, — сказал Мирандола, и шлюха отошла от кровати вместе со своей подругой, которая была до того плоскогруда, что смахивала на мальчика.

   — Ваше великолепие, — сказала крупнотелая, — а может, вы пожелаете, чтобы мы остались... помочь другим гражданам? — Она бросила взгляд на Никколо, а после — на Мирандолу. Кожа её лоснилась и блестела в свете огня. — Магу-то вашему уж точно не помешало бы разок перепихнуться, верно я говорю, mio illustrissimo signore?

Мирандола сделал вид, что ничего не слышал, хотя щёки его вспыхнули.

   — Спасибо, не надо... никому, — с улыбкой ответил Лоренцо и положил по флорину в протянутые ладони женщин.

После ухода шлюх Симонетта подошла ближе, но держалась настороже. Взяв Лоренцо и Леонардо за руки, она умоляюще спросила:

   — Что можем мы сделать?.. Это так... унизительно.

Глаза её были полны слёз, и она не могла отвести взгляда от Сандро, который, должно быть, почуял её присутствие, потому что вдруг беспокойно зашевелился.,

Он резко сел на постели, испуганно озираясь, словно пробудился от кошмара, и, прежде чем его успели удержать, соскочил на пол. Твердя её имя снова и снова, он тянулся к Симонетте; Джулиано сбил его с ног, но он, как и другие, был захвачен врасплох. Леонардо, Лоренцо и Верроккьо схватили Сандро и держали крепко, хотя это и было нелегко: он дрался и лягался, изворачиваясь с нечеловеческой силой. И вдруг, словно обессиленный несуществующим оргазмом, снова впал в кому, мелко дышал и то и дело вздрагивал.

Когда его подняли и с трудом перенесли на кровать, Мирандола взял Симонетту под руку и твёрдо повёл к двери.

   — Мадонна Симонетта, разве я не велел вам держаться за дверью? Находиться здесь слишком опасно и для вас, и для мессера Боттичелли.

   — Не сердитесь на меня, Пико. Какой вред я могу принести сейчас? Я только хочу помочь. Кажется, что он чахнет... что им овладели демоны, да защитит его Бог. Я боюсь, что он близок к смерти.

   — Возможно, и нет. Я собираюсь испытать ещё одно средство, мадонна. Если и оно не поможет, я обращусь к вам.

   — И?..

   — И тогда вам придётся принимать решение, которое, быть может, будет угрожать вашей жизни.

Симонетта кивнула с каким-то странным облегчением.

А потом выскользнула из жарко натопленной комнаты.

Когда один из слуг спросил Лоренцо, можно ли теперь уменьшить огонь, покуда кому-нибудь не стало дурно, за Великолепного ответил Мирандола:

   — Наоборот, огня нужно прибавить, только сперва приведи старуху.

   — Да какой же прок от этого огня? — спросил Леонардо.

   — Наверное, можно бы залить его. — Лоренцо отирал платком пот со лба. — Эта жара, кажется, совсем не помогает Сандро.

   — Прошу тебя, Великолепный, потерпи ещё немного. Огонь нужен не маэстро Сандро, а нам. Жара защищает нас от опасного влияния Сандровых эротических фантазий.

   — А почему жара защищает нас? — заинтересовался Леонардо этим странным суеверием.

   — Ты разве не знаком с Аристотелевым разделением на холодные пары меланхолии и чистые или горячие пары?

   — Признаться, нет.

   — Довольно будет сказать, что жара препятствует заражению фантазмами и видениями «холодной», а значит, нечистой меланхолии.