Соблазны - [14]
Поливать пасхальный торт глазурью Хелена начала примерно в полвторого ночи. Заплаканная. Она расплакалась после. Чувствовала, как ее тело прижимается к его. Горячее. Нетерпеливое. Она ревела. Сокращающаяся при всхлипах диафрагма толкала его в живот. Он попытался ее успокоить. От непривычных движений бедра Хелены еще болели. Их внутренние поверхности натерли его бедра. Она ничего не помнила. Не могла припомнить, как это было. Хаос рук и ног. Тела. Кожа, трущаяся о кожу. Проникновение. Пустота и обессиленность. Она распустила шоколад с маслом. О настоящей глазури теперь и речи быть не могло. Вылила размягчившуюся черно-коричневую массу на торт. Так, что со всех краев она стекла вниз. Посадила по краю марципановых пасхальных зайчиков. И марципановых курочек. Разноцветные сахарные пасхальные яйца. Поставила торт застывать на кухонное окно. Пошла спать. В постели подумала, не попытаться ли теперь. Может быть, теперь получится. Вложила безымянный палец между все еще набухших губ. Начала потихоньку двигать им во влажной щели. И тут сообразила. Она и не подумала о последствиях. Словно этот вопрос стерли из ее памяти. Месячные были почти две недели назад. А вдруг у него СПИД. Что она, собственно, о нем знает? Хелена повернулась на бок. Обняла вторую подушку и уснула. Он тоже ничего не сказал обо всем этом.
Лишь поздно вечером в Пасхальное воскресенье Хелене удалось снова подумать о Хенрике. И обо всем остальном. Весь день она провела с семьей. Взяла с собой мать Грегора. К родителям. Отвезла торт. Наблюдала, как дети ищут пасхальные подарки. День был холодный и ветреный. Девочки носились по саду. Она стояла с родителями и сестрой на веранде. Мать Грегора была с детьми в саду. Они остались в Хитцинге до послеобеденного кофе. Уже здороваясь, Хелена сразу сказала, что Грегор приехать не смог. Никто на это не обратил внимания. Потому что приехала Грегорова мать. Правда, мать Хелены попыталась поговорить с ней с глазу на глаз. Но Хелене удалось спастись бегством. На Ланнерштрассе девочки сразу взялись за квартиру. Очень скоро безукоризненный порядок вновь обратился в хаос. Счастливые дочери бесчинствовали. Разбросали по всем комнатам подарки. Объедались сластями. Кидали куда попало бумажки. Не слушались. Не хотели спать. Бабушка намеревалась еще поговорить с Хеленой. Пусть она зайдет к ней. В ее квартиру. Речь пошла о деньгах. О плате за телефон. Номер был один. После раздела поставили два аппарата. Их можно переключать. Пожилая дама сказала тогда, что ей телефон уже почти не нужен. Все будет в порядке. Так. И она намеревалась платить за телефон. Как ее вклад в хозяйство. Теперь же она вдруг решила, что это дело Грегора. Пусть он платит. Но его ей не застать. Этот Айхенхайм всегда говорит, что передаст. Но Грегор никогда не перезванивает. Она. Хелена. Она это может понять? "Ну, он не станет с тобой говорить", — отвечала Хелена. Свекровь же сказала, что это необходимо уладить. Так дальше не пойдет. И вообще. Вероятно, у Грегора есть причины не появляться дома. От нее. Своей матери. От нее он бы никогда не ушел. Он же оставался. Пока не появилась Хелена. Хелена ответила, что не она воспитывала этого мужчину. Портила его. Прошлое. Вот где, вероятно, корень зла. Воспитание. Усердное воспитание эгоиста. Потому что матери слишком балуют сыновей. Особенно если они — вдовы. Сын как эрзац мужа. Тут уж не жди ничего хорошего. Свекровь запретила Хелене когда-либо входить к ней в квартиру. Хелена сказала, не очень-то ей в эту квартиру и хотелось.
Хелена лежала в постели. Смотрела на окно. Чуть более светлый четырехугольник в темноте. Она устала. Сон не шел. Она ворочалась с боку на бок. Перевернула одеяло. Положила подушки друг на друга. Снова их отпихнула. Хелена пыталась вспомнить. Как это было. С Хенриком. Что они говорили. Как он обнимал ее. Как целовал. Когда же они разделись? Как она попала домой? Она ничего не помнила. Все сливалось. И потом. Где взять денег? На телефон. И почему она должна платить. Вот бы быть одной. Одной. И никаких проблем. И за что она должна отвечать? За детей. Грегор исчерпал все лимиты хаоса. Все. Ей остается только порядок. Она должна все привести в порядок. Ей необходимо все привести в порядок. Насколько возможно. Беспокойство зарождалось в животе и поднималось к сердцу. Билось. Неровно. Переполняло грудь. Превращалось во вторую грудную клетку. Которая давила ее. Швед тоже не позвонил. Потом. После того.
Проснувшись в Пасхальный понедельник, Хелена почувствовала, что болит лицо. Верхнюю губу справа раздуло и натянуло. Хелена ощупала лицо. Опухла вся правая половина. Потом в зеркале она увидела, что случилось. Простуда на губе. Такого с ней не было еще никогда. Простуды всегда были у Грегора. Простуда у Хелены была преогромная. Распухла щека. Правый глаз сощурился. Хелена разглядывала себя. Она выглядела так, словно кто-то разбил ей рот и щеку. Собственное лицо внушало отвращение. Она снова легла. Глядела в потолок. Лежала. Не поехала ни в какую аптеку. Если так — пусть так и будет. Не говорила с девочками. Просто велела им не трогать ключ во входной двери и есть кукурузные хлопья, когда проголодаются. Барбара снова подошла к дверям спальной и позвала Хелену к телефону. "Я больна, — закричала Хелена прежде, чем та успела еще что-то сказать. — Я больна. Черт побери! Могу я хоть раз поболеть спокойно". Испуганная дочка испарилась. Хелена лежала. Весь день. Никаких сил. Пусть хоть убивают, сил нет.
Роман современной австрийской писательницы и драматурга Марлены Штрерувиц охватывает десять дней из жизни женщины «среднего возраста», приехавшей в чужую страну, чтобы восстановить историю чужой жизни. «Внешнее» путешествие героини сопровождается путешествием «внутренним». Этому сюжету как нельзя лучше соответствует экстравагантная манера повествования — «кинематографичная», жестко реалистичная.
И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его и дом его, и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; Но простри руку Твою и коснись всего, что у него, — благословит ли он Тебя? Иов. 1: 9—11.
Все подростки похожи: любят, страдают, учатся, ищут себя и пытаются понять кто они. Эта книга о четырёх подругах. Об их юности. О том, как они теряли и находили, как влюблялись и влюбляли. Первая любовь, бессонные ночи — все, с чем ассоциируется подростковая жизнь. Но почему же они были несчастны, если у них было все?
Как быть, если судьба, в лице бога Насмешника, забросила тебя на далекую планету, даровав единственный способ самозащиты — оборотничество. Как выжить? Как вернуться на Землю? И надо ли возвращаться? Эти вопросы предстоит решить девятнадцатилетней Кире, которая способна перевоплощаться в Волчицу. А времени на поиск ответов у неё всего год. Год Волчицы на планете Лилея — это не только борьба за выживание, но и поиск смысла жизни, своего места в ней, обретение настоящих друзей и любви.
«Диалог и другие истории» — это сборник рассказов о людях, которые живут среди нас и, как у каждого из нас, их истории — уникальны. Они мечтают, переживают, любят, страдают. Они ставят цели и достигают их. Они ошибаются и терпят поражения. Они — живут.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как Борхес убил автора? Какие книги читала Татьяна Ларина? За что Балда убил попа? Почему супергерои всегда скрываются? Ответы на эти и другие вопросы находятся под обложкой книги известного луганского культуролога Нины Ищенко. Статье хронотуристами по культурной карте этой книги! Читайте, исследуйте, создавайте собственные литературные миры!
Джинни Эбнер (р. 1918) — известная австрийская писательница, автор романов ("В черном и белом", 1964; "Звуки флейты", 1980 и др.), сборников рассказов и поэтических книг — вошла в литературу Австрии в послевоенные годы.В этой повести тигр, как символ рока, жестокой судьбы и звериного в человеке, внезапно врывается в жизнь простых людей, разрушает обыденность их существования в клетке — "в плену и под защитой" внешних и внутренних ограничений.
Роман известного австрийского писателя Герхарда Рота «Тихий Океан» (1980) сочетает в себе черты идиллии, детектива и загадочной истории. Сельское уединение, безмятежные леса и долины, среди которых стремится затеряться герой, преуспевающий столичный врач, оставивший практику в городе, скрывают мрачные, зловещие тайны. В идиллической деревне царят жестокие нравы, а ее обитатели постепенно начинают напоминать герою жутковатых персонажей картин Брейгеля. Впрочем, так ли уж отличается от них сам герой, и что заставило его сбежать из столицы?..
Петер Розай (р. 1946) — одна из значительных фигур современной австрийской литературы, автор более пятнадцати романов: «Кем был Эдгар Аллан?» (1977), «Отсюда — туда» (1978, рус. пер. 1982), «Мужчина & женщина» (1984, рус. пер. 1994), «15 000 душ» (1985, рус. пер. 2006), «Персона» (1995), «Глобалисты» (2014), нескольких сборников рассказов: «Этюд о мире без людей. — Этюд о путешествии без цели» (1993), путевых очерков: «Петербург — Париж — Токио» (2000).Роман «Вена Metropolis» (2005) — путешествие во времени (вторая половина XX века), в пространстве (Вена, столица Австрии) и в судьбах населяющих этот мир людей: лицо города складывается из мозаики «обыкновенных» историй, проступает в переплетении обыденных жизненных путей персонажей, «ограниченных сроком» своих чувств, стремлений, своего земного бытия.
Марлен Хаусхофер (1920–1970) по праву принадлежит одно из ведущих мест в литературе послевоенной Австрии. Русским читателям ее творчество до настоящего времени было практически неизвестно. Главные произведения М. Хаусхофер — повесть «Приключения кота Бартля» (1964), романы «Потайная дверь» (1957), «Мансарда» (1969). Вершина творчества писательницы — роман-антиутопия «Стена» (1963), записки безымянной женщины, продолжающей жить после конца света, был удостоен премии имени Артура Шницлера.