Соблазни меня - [20]

Слухами земля полнится. Если Саймон прослышал о том, что ценнейшее полотно не погибло, а преспокойно ждет, когда его обнаружат, с тем же успехом о нем мог прослышать и Гектор Мендес. Правда, такая мысль проливает свет лишь на то, как Плотник оказался в Свифт-каренте. А вот как он оказался на том свете? Кто его туда спровадил? И какое отношение к нему имеет Алекс?

Может ли быть, что игривая кошечка в нескромном прикиде водит за нос его, Дункана Форбса, человека бывалого? Дункан заметил, что ногой выбивает по полу машины нетерпеливую дробь. Помимо злости, им владело радостное возбуждение. Раз уж события приняли такой серьезный оборот, значит, слух небезоснователен! В застойных водах вопреки всем законам природы прячется раковина-жемчужница.

Бесценное полотно в пределах досягаемости. Невероятно!

А почему, собственно, невероятно? Дедуля не мог забрать его с собой в могилу. Он просто обязан был кому-то его передать, а кому и можно довериться, как не любимой внучке?

Да, но внучка сбила его с толку, затуманила мозги токсической смесью чопорности и бесстыдства!

Внезапно свет фар выхватил из тьмы облупленный, покосившийся указатель. Дункан напряг зрение. Так, перекресток Лаванда-лейн и Гиацинт-драйв. Он, конечно, не ботаник, но хочется верить, что Примула-авеню где-то рядом. Именно там жил Фрэнклин Форрест. Что, если полотно в доме? Висит себе на стене, как ни в чем не бывало среди копий и подделок. Почему бы и нет? Человек порой такое может отчудить, особенно если с головой не все в порядке…

Хотя на столь легкий вариант лучше не рассчитывать. И то хлеб, если отыщется какой-нибудь намек.

Мысли вернулись к Алекс, Дункан нахмурился.

Нельзя поддаваться вожделению. Пусть думает, что заарканила его, а главное, пусть считает тем, за кого он себя выдает, — профессором в ходе работы над книгой по искусству. Может, тогда она разговорится и расскажет подробнее о дедушке. Хорошо бы она припомнила его рассказы о друзьях времен Второй мировой. Рано или поздно в них проскользнет имя Луи Вендома, и тогда с помощью ловко поставленных вопросов можно будет перевести разговор в нужное русло. Скорее всего, Фрэнклин Форрест никогда не держал в руках пейзаж Ван Гога. Так уж ведется, что тот, кто припрятал сокровище, умирает, не успев поделиться своим секретом. Но на то и опыт, чтобы по обрывкам складывать картину.

Существует и более грустная возможность: полотно выкрали, и оно исчезло без следа. Тогда надежда только на записи, дневники, письма или мемуары покойного — на все то, где можно найти хоть какой-то ключик. Он-то и наведет на утерянный след.

Законные владельцы пейзажа обратились к Дункану лет десять назад, когда важная находка принесла ему известность. Он тогда разыскал одно из полотен старых мастеров, «откупленное» нацистами в 1930-х годах, когда они принуждали немецких евреев за гроши распродавать имущество. Бесценный Рубенс пылился в запаснике незначительной американской галереи. Дункан помог доказать его подлинность и вернуть наследникам. Он занялся поисками не во имя торжества справедливости, просто он испытывал удовлетворение, если получалось слегка подправить исковерканную фашизмом историю.

Контракт обычно заключался на таких условиях: никакого результата — никакого вознаграждения. Иногда Дункану везло, иногда нет. Поиск отнимал массу времени, не говоря уже о том, что не каждое правительство шло навстречу частным расследованиям, криминальный элемент норовил сесть на хвост, а галереи закрывали глаза на нечестные сделки прошлого. Иными словами, в его занятии присутствовал определенный элемент альтруизма, иначе не стоило за него и браться. Кроме того, к Дункану обращались после ограблений, и он чаще всего преуспевал в возвращении украденного. Так, например, он вернул английскому аристократу фамильный портрет кисти Ван Дейка.

Отчасти подобное занятие напоминало долгий и кропотливый процесс складывания мозаики, но не в безмятежной домашней обстановке, а среди опасностей и интриг, насыщая тем самым тягу к авантюризму, а заодно принося доход. Дункан не скопидом, но и не бессребреник.

Припомнив собственных предков, Дункан невольно улыбнулся. Он на правильном пути. Немногие в его семействе могли этим похвастаться. Так, наследственная ловкость рук помогла ему проникнуть в подвал на Бермудах, где он нашел спрятанное там незаконно приобретенное полотно.

В тот раз, правда, не все прошло гладко. Воспоминания о проделанной авантюре пробуждали неприятные ощущения в бедре. Выбираясь с виллы со скрученной в рулон картиной, Дункан слегка нашумел и как результат — нарвался на пулю. Можно сказать, еще повезло. Как-то обернется затея с возвращением Ван Гога? Впрочем, как бы ни обернулась, главное — отыскать пейзаж. Шутка ли, десять лет бесплодного поиска!

Дункан прикинул третью возможность и задался вопросом, приходила ли она в голову кому-нибудь, кроме него.

Что, если Фрэнклин Форрест присвоил картину и увез в Америку под видом нестоящей копии, по случаю приобретенной в сувенирной лавке Лувра? Пейзаж «Оливы и фермерский домик» написан Ван Гогом в последние годы жизни, когда он создавал шедевр за шедевром с маниакальной поспешностью, словно зная, что дни его сочтены. У Дункана есть черно-белый снимок пейзажа, сделанный еще в те годы, когда цветной фотографии не существовало. От времени оборотная сторона пожелтела, а сам снимок приобрел тусклый серый налет, но как раз такой вид и подзадоривал. Хотелось взглянуть на оригинал во всем его великолепии, со всеми красками жаркого лета южной Франции.