Соблазненная сенатором - [46]

― Если честно, то и правда, ты не такой, но пока за тебя принимает решения твой член, твоя кампания может полететь к чертям, если один из нас не найдет правильного решения.

― Решения? ― повторяет он. ― Я вижу решение, детка. Ты моя. И то, что было между нами прошлой ночью останется между нами, пока мы оба не решим вынести это на публику.

― Ох, то есть тебя устраивает публичное обнародование того... что между нами? Мне нужно знать, какой у тебя план, Сенатор! ― Я чувствую, как меня накрывают дикие волны похоти и гнева. Это влечение ― чистое сумасшествие, семнадцать оттенков ошибки, именно поэтому я не могу согласиться увидеть его полуголым снова.

― Не пойми меня неправильно. ― Беннетт сжимает челюсти, кажется ему нужно время, чтобы собраться с мыслями, когда он опускает взгляд на мою обнаженную киску и его член снова твердеет. Его лицо мрачнеет, и когда он встречает мой взгляд, его глаза готовы метать молнии. ― Позволь мне объяснить тебе. Мы трахаемся. Не зависимо от внешнего мира. Мы хотим трахаться и дальше. Мы будем трахаться дальше и будем делать это часами. Господи, днями. Я собираюсь показать тебе, что такое быть оттраханной до рая и обратно. Всеми возможными способами. Твой ротик будет моим, твои сиськи, твоя киска, твоя задница и все остальное. Это похоже на план?

Мы стоим очень близко так, что наши груди соприкасаются, но какая ирония. Моя ― полуголая и его, прикрытая рубашкой и галстуком, вздымающаяся слишком часто.

― В какой части вселенной ты живешь? Разве ты не видел «дорогу смерти» в ярких неоновых огнях, по которой мы идем?

― Я не полный дебил, ― отвечает он и отходит назад, не глядя на меня, оставляя стоять у стола.

Я смотрю, как он идет в ванну, заходит, но оставляет дверь открытой. Что ж, я не собираюсь просто стоять здесь или идти у него на поводу. Я подхожу к двери и останавливаюсь. Он у раковины выжимает полотенце, и когда я смотрю на него, мое сердце замирает. Складывается впечатление, что я действую по его плану и он коварно улыбается.

― Да?

― Хорошо. Ты можешь не быть полным дебилом. Но нет никакого шанса, что мы с тобой сможем работать вместе и не оглядываться на наши отношения.

Он встряхивает головой, стягивает штаны и боксеры вниз, полностью освобождая свой полувозбужденный член. Его член дрожит, и я задыхаюсь, встречая его потемневший взгляд.

― Не хочешь войти и присоединиться ко мне? ― спрашивает он с коварной улыбкой.

В ответ я закатываю глаза и неловко отхожу от двери.

Я не могу описать, насколько он раздражает. Его штаны лежат у его щиколоток. Губы изогнуты в усмешке. Дрожь желания прокатывается по моему телу, и я сглатываю, глядя на него. Я слышу, как застегивается молния, звенит пряжка ремня, поток воды становится сильнее, а потом наступает тишина. Когда мне кажется, что уже безопасно на него смотреть, я выглядываю из-за угла, Беннетт отходит от раковины.

― Иди, ложись, ― приказывает он мне.

― Сначала объясни, что ты задумал, ― требую я, желая убедиться в его склонности делать все так, как ему заблагорассудится.

― Что-то, что поможет тебе расслабиться. ― Он берет чистое полотенце и смотрит на меня так, будто я сошла с ума, решив ослушаться его приказа... снова.

― Могу я это сделать одетой?

Он останавливается напротив меня и его взгляд горит опасностью.

― Не совершай ошибки, заставляя меня объяснять все мои намерения. Боже, помоги нам, со временем ты научишься делать то, что я сказал с первого раза.

Стоя здесь я смотрю на него. Молча.

― Видишь, что я имею в виду? К какому типу женщин ты привык?

Я чувствую, что готова вонзиться в него ногтями, пока он не станет нормально отвечать.

― Черт, Кеннеди! Мне нравится мысль о твоей киске, заполненной моей спермой, и я понимаю, что тебе может быть некомфортно ходить в таком состоянии. Весь день. Дорогая.

С полотенцем на плече он выходит из двери и обходит меня. Я игнорирую его грубые слова, но в его голосе привлекательно сквозит собственничество... и этот тон проникает под кожу. Впервые он не выглядит чересчур властным. Он наклоняет голову, и это действие в сочетании с его открытым зеленоглазым взглядом заставляют меня трепетать.

― Это не первый раз, когда ты моешь женщину? ― спрашиваю я, мой голос срывается и становится похож на хрип.

― Нет. ― Мышцы на его челюсти напрягаются.

Одно слово. И оно оседает камнем в моей груди. Почему меня должно волновать, даже если до этого он мыл миллионы женщин... Но спазмы в моем животе говорят обратное.

― Ты Доминант?

Он смотрит на меня и мышцы на его скулах начинают двигаться быстрее.

― Да.

Я пытаюсь сохранить концентрацию, пока все мои доводы, построенные сегодня утром не летят к чертям. Если он Доминант... значит, он хочет, чтобы я стала... его сабмиссив.

― Ты хочешь обмыть меня?

― Более того. Если ты ― моя саба, то я ― товой Доминант: я позабочусь обо всем, что тебе будет нужно. Но это значит, что я полностью обладаю тобой. Это не игра. Ты будешь моей. Моей собственностью. Я намерен полностью контролировать тебя и не дам тебе уйти.

Глубина и мощь его ответа заставили мое лицо гореть и умирать от жажды. Я чувствую, что меня раскрыли. Прежде, чем он поймет, какую власть он имеет, я разворачиваюсь на каблуках, чтобы он не мог видеть, как влияет на меня и насколько мне хочется принять его предложение.