Собиратель костей - [15]
В чем же состояла уникальность отцовского подарка? В том, что он нашёл мне дикарку с севера, возможно, даже мутанта. А эта к тому же оказалась девственницей.
Смотреть на то, что я буду делать с нею, собралась вся многочисленная семья. Это был своеобразный экзамен на зрелость. Они хотели знать, на что годен наследник, достаточно ли он изощрён, обладает ли он необходимой жестокостью, интуицией, талантом тирана. Насилие над женщиной и насилие над подданными и страной – в этом прослеживалась несомненная аналогия… Кроме всего прочего, я кожей ощущал взгляды вуайеристов – дряхлых Лордов-маразматиков, тайно наблюдавших за происходящим в моей спальне. Возможно, их приговор в некотором смысле имел даже больший вес, чем мнение членов семьи. По-моему, я никого не разочаровал.
В отличие от наших женщин дикарка была сильной и озлобленной. Зверёк без имени. Её не сломили плен, одиночество и голод. Её ввели ко мне раздетую, с возбуждающими следами от верёвок на коже. Я долго разглядывал её непривычно мускулистое и покрытое загаром тело, лицо с пустыми глазами, спутанные волосы, едва оформившуюся грудь…
Я не спешил. Тогда я умел ждать, втаскивать самого себя на пик интереса, отодвигать момент познания…
В ту ночь мои тайные завистники потратили время даром.
– О дьявол! – сказал отец. – Мальчишка старше, чем я думал…
Я не предпринимал даже попыток понять кого-либо из окружавших меня людей, тем более – моих близких. Я чувствовал, что большая часть жизни проходит в нелепом танце, вальсе слепых, тщетно старающихся попасть в такт и больно задевающих локтями тех, кого случайное движение проносит мимо. Слишком много времени я проводил в одиночестве, на нижних этажах, в подземелье прошлого, и меня вовсе не тянуло вверх, в ненадёжные стеклянные башни будущего. Так что любая моя привязанность была увечной, и каждый раз все заканчивалось маленькой смертью калеки, бредущего по разбитой дороге. Всякая цель – мираж, и даже земные города кажутся прекрасными на закатном горизонте…
Короче говоря, я получил новую игрушку и не спешил срывать с неё обёртку. Наоборот, я оборачивал её на свой вкус, чтобы спрятать от самого себя пустую сердцевину тайны. Старые игрушки смертельно наскучили мне. Надолго ли могло хватить новой?
Помню, помню тебя до сих пор – дикое создание, промахнувшееся с эпохой, родившееся то ли на две тысячи лет позже «удобного» срока, то ли не дождавшееся, пока вымрем мы – обречённые эволюцией чудовища. Все вымрем. До единого человека…
О беспорядочная смена фигур и масок в сломанном проекторе моей памяти! Тряпьё английской королевы, пропахшее нафталином… Бело-золотые одежды ангелочка… Трико паяца… Самка леопарда в дворцовом зверинце… Дельфин среди акул… Ах ты, дитя природы, естественное и простое, но что можно было считать ПРИРОДОЙ среди развёрнутых ландшафтов и что можно было считать ЕСТЕСТВОМ?..
Однажды я отправил её тело скитаться на нижние этажи – просто так, шутки ради. Потом я с трудом отыскал его. Оно было (пряталось?) среди восковых фигур. Я не мог не заметить, что фигуры изменили свои позы с тех пор, как я видел их в последний раз, а один из экспонатов и вовсе исчез… По-моему, после воссоединения души и тела дикарка слегка тронулась рассудком. Зато она стала куда более покладистой.
О чистое, пречистое создание! О цветок лотоса! Наша грязь не приставала к тебе. Блаженное неведение спасло тебя от чёрного безумия. А вот белое безумие – чем оно отличается от тихого сна посреди суеты? И ты спала, будто заколдованная принцесса в хрустальном саркофаге своей чуждости, среди своего невнятного мира, скользя в сумерках жизни…
Балы, медленные танцы, мелодия «шингха»… Моя пухлая рука на ошейнике, украшенном бриллиантами и чёрными жемчужинами… Мы с нею – в вывернутом наизнанку ландшафте «боди». И диковинные микробы в расселинах живой «земли». И цветы, прорастающие сквозь кожу. И объятия горизонта. И поцелуи глаз-лун. И журчание сока жизни. Пей… Пей… Пей… И забудь обо всем… Сумерки жизни.
Она вдохновляла меня на поиски того, чего не было и не могло быть в моем окружении. Я ждал, когда в её глазах вспыхнет хотя бы призрачная искорка интереса. Тщетно. Она оставалась полуживотным, брошенным зачем-то в звериное чистилище. Кажется, она ждала удобного момента, чтобы убить меня и сбежать. Это придавало определённую остроту однообразному существованию. Опасность быть зарезанным или загрызенным развлекала меня. Поскольку дикарка выжидала, а не бросалась слепо на моих телохранителей, я считал её небезнадёжной. Дурацкий юношеский романтизм, болезнь переходного возраста. Теперь я предпочитаю держаться подальше от любых дверей, за которыми таится неизвестность…
– О чем задумался, Санчо? – прервал Габриэль цепочку моих бесполезных размышлений и заодно монолог о себе, любимом. – Неужто решил отравить меня, скотина?
Он, как обычно, вовремя напомнил мне о том, что в жизни все повторяется и лишь фигуры иногда меняются местами. Теперь я сам был варваром и игрушкой в руках извращенца. Меня будто окатили струёй ледяной воды, и даже расхотелось идти в сортир.
– Ещё нет. – Я позволил себе отшутиться. – По крайней мере пока не отъемся и не получу свою ослицу.
Если Вы живете в сонном провинциальном городке, если Ваш ум заплыл жиром, а от всех возможных чувств осталась только зависть к тем, кто живет лучше Вас, значит встреча с Ним неминуема.Он нес в себе разрушение уже разрушенного, разбивал уже разбитые зеркала, червем вползал в уже испорченные плоды, топтал уже треснувшую скорлупу. Однако никто не догадывался об этом, кроме него; он имел дело с неизлечимыми слепцами. Никто не знал и о том, зачем он это делал. Скука иссушила его черное сердце. Его жестокость и холодность были беспредельны, преступлениям не было числа, но здесь есть место для описания только одного из них, далеко не самого жуткого.
Земля после катастрофы. Отравленные реки. Заброшенные города. Опустившиеся люди ведут отчаянную борьбу за выживание… Их реальность — лишь подделка, их разум — батарейка для компьютерной системы. Сопротивление практически невозможно, но в засекреченных монастырях уже создают клонов, способных уничтожить систему! Наперехват повстанцам послан неуязвимый охотник — тот, кто убивает одним прикосновением…
Главный герой рассказа, Hик, получил от своей девушки с поцелуем черную метку – небольшой чип, делавшей обладателя жертвой, дичью, за которой охотится вся страна. И странное дело, только теперь Hик начал жить.
Он – Сенор. Человек без прошлого. Невольная марионетка в чужой хитроумной игре. Человек, коего незнаемая сила заставляет творить многое и многое, человеку непосильное… Бросить ли вызов коварству власть имущих и мощи магов в странном городе, обреченном на безумие и гибель силами Зыбкой Тени Хаоса?.. Сыграть ли – поставив в игре ставкой собственную жизнь – самую запутанную карточную игру в мире? Игру с неведомыми Сущностями, владетелями судьбы?.. Стать ли, наконец, одним из странников Тени, обретя тем самым поистине мифическое могущество – но утратив все, даже собственное лицо? Он – Сенор.
...Мир после катастрофы. Странный, страшный и – увлекательный. Каким он может быть? Оледеневший пустыней, в которой вынуждены выживать три расы – мутировавшие суперанималы-воины и ментаты-экстрасенсы и их новые рабы – обычные люди? Замкнутым металлическим Лабиринтом-муравейником, которым правит таинственный и всемогущий Человек-бог?..Безграничным океаном, где люди управляют стаями китов-косаток и белых акул – и где идет вечная, бесконечная война между народами «плавучего острова» и «подводного города»?.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Сказки из волшебного леса: храбрая кикимора» — первая история из этой серии. Необычайные приключения ждут Мариса и Машу в подмосковном посёлке Заозёрье. В заповеднике они находят волшебный лес, где живут кикимора, домовые, гномы, Лесовик, Водяной, русалки, лешие. На болотах стоит дом злой колдуньи. Как спасти добрых жителей от чар и уничтожить книгу заклинаний? Сказочные иллюстрации и дизайн обложки книги для ощущения волшебства создала русская художница из Германии Виктория Вагнер.
В данный сборник вошли рассказы, написанные в самых разных жанрах. На страницах этой книги вас ждут опасности далёкого космоса, пустыни Марса, улицы пиратского Плимута, встречи с драконами и проявления мистических сил. Одни рассказы наполнены драмой, другие написаны с юмором. Некоторые из представленных работ сам автор считает лучшими в своём творческом багаже.
«ВМЭН» — самая первая повесть автора. Задумывавшаяся как своеобразная шутка над жанром «фэнтези», эта повесть неожиданно выросла до размеров эпического полотна с ярким сюжетом, харизматичными героями, захватывающими сражениями и увлекательной битвой умов, происходящей на фоне впечатляющего противостояния магии и науки.
Что ни ночь, то русский народный праздник приходит с волшебницей-матрешкой в этот удивительный дом. Сегодня здесь зима и Святки с волшебными колядками и гаданиями в сопровождении восковой невесты. Завтра Масленица с куклой-стригушкой и скоморохами. Будет ночной гостьей и капелька-купалинка с жемчужными глазками, и другие. Какой ещё круговорот праздников ждет хозяек дома, двух сестричек-сирот Таню и Лизу? Какая тайна кроется в этом доме? И что получат девочки в дар от последней крошки-матрешки?
Карн вспомнил все, а Мидас все понял. Ночь битвы за Арброт, напоенная лязгом гибельной стали и предсмертной агонией оборванных жизней, подарила обоим кровавое откровение. Всеотец поведал им тайну тайн, историю восхождения человеческой расы и краткий миг ее краха, который привел к появлению жестокого и беспощадного мира, имя которому Хельхейм. Туда лежит их путь, туда их ведет сила, которой покоряется даже Левиафан. Сквозь времена и эпохи, навстречу прошлому, которое не изменить… .
Каждый однажды находит свое место в этом мире, каким бы ни было это место. Но из всякого правила бывают исключения, особенно если речь заходит о тех, кто потерялся не только в жизненных целях, но и во времени.