Собаки на фронтах Великой Отечественной - [16]

— Пошли знакомиться с остальными командирами. В армии руки в карманах не носят, — обронил вскользь негромко.

Дина остановилась, не в силах на ходу любоваться тем, что ее окружало. Много лет спустя она напишет: «Сосновый лес, с просеками, прогалинами и полянами, сухой, здоровый, ароматный, был отдан в пользование отряду. Великолепные красочные поляны с одиноко стоящими деревьями почти столетие назад приворожили фантазию и душу солдатского сына Илюши Репина, который стал красой и гордостью российского искусства. А по опушкам — смена им: новорожденные сосенки-детки с прическами на пять растрепанных хвоинок…

Лагерь размещен красиво и удобно. В больших постройках — казармы для бойцов, есть общежития для комсостава, клуб, у каждой службы — свой домик. Собаки живут в самой густой части леса. У каждой — свой отдельный домик-будка. Вся жизнь отряда, учеба и работа прикрыты пологом сосновых крон от крайне нежелательных взглядов с неба».

Замечание Федора Степановича прозвучало совсем не строго и тем более не обидно, однако Дина мгновенно поняла: наступила другая жизнь. А знакомились весело и приятно, тем более что многих она знала не один год по ОСОАВИАХИМу или курсам. Например, Петя Волкотруб, командир 3-й роты. С Петром Спиридоновичем они вместе дойдут до Германии. Или с распахнутой к ней навстречу улыбкой Дмитрий Иванович, Дима Борзаков, начальник питомника. Рядом — деликатный Моисей Борисович Рафалович, военврач 3 ранга, начальник санитарной службы. А для харьковских курсантов — доцент ИЭМ, многому их научивший. С некоторыми она точно встречалась в Харькове, но не помнила имен. А вот командиры-танкисты — люди новые, для нее, во всяком случае. Виктор Григорьевич Ельцов (тяжелые танки) «всего-то на пять лет меня постарше», как отметила Дина про себя. А вот легкими командует Меер Герш Киренберг. Слава богу, уже 33 года! Ей тогда казалось, что он «человек в возрасте». Перезнакомившись с командирами, а позже — с личным составом, она с ужасом отметила, что она, старший инструктор, гораздо моложе почти всех, кого ей придется учить. Есть от чего запаниковать, но… это не в ее правилах.

Наступил день принятия военной присяги. «Я, гражданин Союза Советских Социалистических республик, вступая в ряды рабоче-крестьянской Красной армии…» — слова, звучавшие вслух, она произносила сердцем. Клятва «быть честным, храбрым, дисциплинированным бойцом» и быть всегда готовым «выступить на защиту Родины» — эта клятва и была именно тем, что составляло на сегодняшний день, на каждую секунду сущность ее бытия. Целование знамени отряда (ему предстоит пройти от Чугуева до Дилижана, сохраненным в котлах Барвенково и Белой Калитвы). А пока предстояла ежедневная работа, подготовка к завтрашним боям.

Мало пришить кубарик к петлице и называться старшим инструктором по специальной подготовке. Ты здесь не единственный командир. Ко всему прочему — женщина. Берись и доказывай делом, что все, чему учишь, умеешь делать лучше мужиков. Иначе — грош цена личному авторитету, который на фронте требуется не для умиротворения собственной персоны, а для успешного обучения делу. Люди приходили в отряд разные: одни подготовлены лучше, другие — неважно. Только до этого командиру отряда не было дела: поручено тебе, товарищ воентехник, натаскать человека на противотанковую службу — выполняй. Строевых собак поначалу было достаточно, 504. Вожатых — 398.

Помогают в обучении собак боевые танки, несколько взводов легких и тяжелых танков разных марок. А водители — боевой народ, временно присланы в отряд. Прошел финскую кампанию младший воентехник Борис Ефимович Хабенский; украшает гимнастерку старшины Сколоты новенький орден «Красного Знамени». Танкисты впервые услышали и увидели, что есть такая служба — собаки-истребители танков. Как и минно-разыскная. Эти направления считались секретными и не упоминались даже в основных положениях по военному собаководству, где перечислялись виды применения военно-служебных собак. Танкисты с увлечением включились в процесс обучения. Неожиданно Хабенский спросил: «А фашисты имеют таких собак?» Этого не знал никто.

На стене учебки висел плакат: «Помни, что вожатый — это боец-истребитель танков, а его собака — средство для уничтожения танков врага». Косматые и с гладкой шерстью, остроухие и с висячими «лопухами», шустрые и не очень — будущие «средства уничтожения» играли с людьми, не представляя, к чему готовят их те, кто кормит, чешет, перевязывает пораненную лапу. Да и в сознании людей пока не укладывалось, что их четвероногие помощники — смертники. С ними играли, их ласкали, к ним успевали привыкнуть, как к своим собственным собакам. Хвалились: мой Жучок, моя Тайга, мой Рыжик.

Собак прислали осоавиахимовцы, со всей страны отправляли в армию своих воспитанников собаководы-любители. Четвероногие, прибывшие в Чугуев, где их встречали на станции бойцы из отряда, не понимали, что происходит. Остались где-то далеко дом, любимые хозяева, а какие-то незнакомые люди вытаскивают их из вагонов. Правда, все доброжелательные, не обижаются, даже если пытаешься чужую руку цапнуть. Были и те, кто вел себя достойно и независимо. Дина вспоминала: «Она эффектно заявила о себе, когда, не торопясь, спустилась вниз по деревянному настилу из сумрака дверей товарного вагона, переступила напряженными передними лапами с растопыренными пальцами, припав на них, плавно потянулась, с хрустом растягивая залежавшуюся спину. Наморщившись, задрался черный, глянцевитый, влажный нос, и полный набор ослепительных молодых зубов приветствовал встречавших аппетитным, затяжным зевком. Легко стряхнула с серой шубки приставшие соломинки подстилки, вся подтянулась. Раскосые с веселой искоркою карие глаза, окинув всех и оценив, остановились на фигуре рослого бойца, протянувшего руку взять ее поводок. Без колебаний и сомнений, подняв длинный пушистый хвост, она уверенно пошла с ним навстречу новой жизни. За привлекательную внешность, легкость и простоту поведения всеобщая симпатия была подарена ей сразу.