Собаки, кошки, попугаи и другие - [9]

От всего случившегося у меня кругом идет голова, и я толком ничего не соображаю, и мне временами даже кажется, что я - бревно, угодившее в водоворот. Любой другой на моем месте наверняка чувствовал бы себя совсем иначе, только не я. Может, поэтому меня и считают тупым? Не знаю, но в мозгу моем сейчас вертится лишь одно.

– Билл! - обращаюсь я к профессору Пфейфферу.

– Да, Марти, - откликается он.

– А почему инопланетянин пахнет, точно брокколи? - спрашиваю я.

Профессор Пфейффер, непонимающе глядя на меня, переспрашивает:

– Ты полагаешь, что он пахнет, как брокколи?

– Как несвежая брокколи, - уточняю я. - Или, вернее, как брокколи, которая целое лето пролежала в холодильнике.

– Не знаю, - честно признается профессор Пфейффер, - но мы обязательно возьмем твои слова на заметку.

Пока профессор Пфейффер произносит это, трое ученых за его спиной пишут каждый в своем собственном блокноте: «Несвежая брокколи».

* * *

С того дня у меня началась новая жизнь. Я замечаю, что даже хожу теперь иначе - точно я богат или знаменит, хоть это и не так. Я подписал документ о неразглашении, да и профессору Пфейфферу обещал держать язык за зубами, и оттого рассказать Джоу ничего не могу, но верю: настанет день, мы сядем с ним в баре, закажем по кружечке холодного, как лед, «Майкелоба», и тогда уж я удивлю его, так удивлю.

Раз в неделю азиатская девочка-женщина осматривает меня и берет у меня анализы, а затем, словно настоящий доктор, что-то записывает. Может, она и есть настоящий доктор, хоть и выглядит для этого слишком юной. Не знаю, но среди ученых, я почти в этом уверен, все возможно. Девочка-женщина кажется мне очень миловидной и привлекательной, но я держу свое мнение при себе. Похоже, клятва о неразглашении становится моей второй натурой.

Сьюзан гордится мною, словно я ее собственный сын. Весть о том, что я чуть ли не каждый день езжу в Шорехам, мигом разнеслась по нашему городку, и поглядеть на меня в зоомагазин приходит куча народу. Сьюзан охотно рассказывает посетителям о том, что я, хотя и не закончил высшей школы, состою в группе исследователей инопланетянина. Торговля у нас пошла лучше некуда: как-то всего лишь за один, правда, самый удачный день мы продали двенадцать щенят, десять котят, четырех хомячков, двух черепах и хорька. Успех превратил Сьюзан в совсем другого, счастливого, человека. Она помещает в местную газету объявление, чего из-за дороговизны не делала прежде, и, когда газета выходит, у нас в магазине оказывается полным полно вырезок с этим объявлением. Я прочитываю его не меньше полусотни раз. Наверху объявления набрано крупным шрифтом: «СОБАКИ, КОШКИ, ПОПУГАИ И ДРУГИЕ», а в правом нижнем углу буквами помельче написано: «В нашем штате работает Мартин Богети, специалист по инопланетной жизни». Не все в объявлении, конечно, чистая правда: во-первых, в зоомагазине нет никакого штата, а работают здесь лишь Сьюзан да я, а во-вторых, никакой я не специалист по инопланетной жизни; но в газетах всегда все слегка приукрашивают, и раз так, то, по-моему, и Сьюзан не грех ради блага магазина самую малость приврать.

Похоже, я внушаю некоторый страх миссис Пископо. Я это заключил из того, что теперь, встретившись со мной, она отступает на шаг и принимается часто моргать. Кроме того, с тех пор как меня стали регулярно возить на встречи с инопланетянином, она ни разу не поручила мне прочистить водосточную трубу или помыть окно.

Инопланетянин начинает лопотать, едва завидев меня. Я тут же забываю обо всех ученых и мониторах и тоже включаюсь в беседу: рассказываю ему о животных и о Дуралее, обо всем, что случилось со мной за день, и о том, что прочитал в газетах или видел по телевизору. У инопланетянина нет ни телевизора, ни радио, и, по-моему, это неправильно, но ученым я своего мнения не высказываю, потому что они здесь хозяева, а я всего лишь гость. Я пересказываю инопланетянину анекдоты, которые услышал сам, но говорю с ним и о серьезном. Например, о том, зачем я отправляюсь на рыбалку, если меня приглашают, хотя ловить рыбу совершенно не люблю; или, что я думаю о нашем мире и о том, какая участь ждет людей, если они не одумаются, а будут по-прежнему, как последние эгоисты, уничтожать природу и зверье. Иногда в глазах инопланетянина я читаю, что ему страсть как хочется сказать мне что-то, но он не знает как; и проблема здесь не только в том, что мы разговариваем на разных языках. Я, как уже говорил, в иностранных языках не силен, но мало-помалу начинаю понимать кое-что в речи пришельца. Так, в разговоре со мной он часто произносит что-то вроде «тви». Что это «тви» означает, я в точности не знаю, но почти уверен, что «тви» - нечто вроде добавки, комментария, как говорит профессор Пфейффер, к вышесказанному или короткого вопроса, стоит ли продолжать разговор на эту тему или, по мнению собеседника, лучше обсудить что-нибудь иное. Так, человек иногда говорит: «Денек у меня сегодня выдался препоганейший», а затем, отойдя на шаг, спрашивает: «Как по-вашему, я не слишком разнылся?». Но если я делюсь с Робертом и другими учеными своими мыслями по поводу инопланетного языка, то они, хотя и не показывают вида, думают вот о чем: «Его коэффициент умственного развития». От меня им нужны лишь показания мониторов. Но я не возражаю, живу своей собственной жизнью, а жизнь моя, признаюсь, после знакомства с инопланетянином стала лучше не бывает: Дейв больше не задирает меня, и, вы не поверите, профессор Пфейффер купил у нас Дейзи!