Собака тоже человек! - [4]

Правда, зайцем после одного случая я перестал обращаться. Представляете, чуть не слопал меня волчара серый. Да я сам виноват: как-то забыл, что в данном обличье я ему в пищу могу пригодиться. Еле из лап хищника вырвался и медведем обратился. Никогда в жизни ни до, ни после не видел, как у волка пасть от удивления открывается. Дал ему пинка хорошего, но в живых оставил. В конце концов, он же не виноват, что зайцы-мутанты по лесам шастают.

Вырваться-то я, конечно, вырвался, но с потерями: полпальца мне отхватил морда серая. Ну что ж, я и в такой ситуации выкрутился. Мы как раз в скиту всякую нечисть проходили: вампиров озабоченных, оборотней злобных и им подобные ошибки природы. Так на всю эту нечисть, оказывается, серебро влияет каким-то не лучшим образом. То ли аллергия у них, то ли несварение желудка. Если когда-нибудь отловлю живого вампирчика, обязательно расспросить надо будет. Вот я, типа проникнувшись важностью данной проблемы, и сварганил себе что-то вроде серебряного когтя и на пострадавший палец приспособил.

Серогор, правда, бранился, так у меня железная логика: мол, вдруг на меня оборотень нападет и где я буду серебро искать? А коготок всегда со мной, вот я этим коготком и прорежу немного плотные ряды нечисти. Поворчал наш главный, да и смирился, только остальным строго-настрого запретил за мной повторять. Так что ходил я гордый по скиту и коготком своим сверкал, а остальные ученики от зависти лопнуть были готовы.

Еще я испытывал явную слабость ко всяческим взрывам. Ничего с собой поделать не могу, ну нравится мне взрывать! Что тут такого? Оно правильно, перебарщивал пару раз, так ведь все живы остались, а синяки и ссадины заживут: чай, не баре. Баню, конечно, жалко было да и трапезную тоже. Серогор, понятное дело, меня наказал, и баню новую я один строил. Точнее начал строить, а потом пришлось мне, неторопливому, помогать — очень уж за месяц все по парку соскучились.

Так весело и пробежало несколько лет. Я возмужал, стал вполне приличным колдуном (мне, во всяком случае, именно так и казалось). Длинные золотистые локоны по примеру Серогора стал стягивать обручем. Мы вообще все старались хоть немного быть на него похожи — я не стал исключением. Вот только бороденка у меня плохо росла. Мучился я с ней, мучился — как ни крути, а на козла похож. Ну и сбрил я ее, вот такой я оригинальный.

Вот, значит, подрос я, стал красавец просто (скромность никогда не была моей добродетелью) и однажды ранним утром, облетая ясным соколом окрестности, залетел на дальний хутор, где жила большая крестьянская семья. Вроде я и раньше там бывал, но как-то не замечал. Кого? — спросите. — Да женщин! Точнее, девушек. Так уж получилось, что все три молоденькие хозяйские дочки решили ранним утречком в речке искупаться. И тут я был абсолютно ни при чем. Просто расположился отдохнуть на веточке, и все.

Отдохнул, называется… Так и сидел я с раскрытым клювом на старой иве, наблюдая за обнаженными красавицами-девицами, резвящимися в воде. От этой расчудесной картины меня вдруг бросило в пот. Вы когда-нибудь видели потного сокола с выпученными глазами и раскрытым клювом? Вот и они, когда увидели, смеяться начали. Так я, несмотря на перья, еще и покраснеть умудрился. Они хохочут, пальцем на меня показывают, а я от их волшебных тел оторвать глаз не могу. В общем, как в скиту оказался, толком не помню, но с этого дня жизнь моя круто изменилась (знал бы тогда, к чему мои полеты приведут, сам бы себе перья повыщипывал).

Сами посудите: молодой, красивый, образованный, наглый, говорливый, ну как было в такого не влюбиться? И бросился я в любовь, как в омут. И ведь чувствовал, что могу утонуть в нем, а остановиться сил не было. Ведь они такие… В общем, мужчины меня поймут.

Хуторов и выселок в округе немало было, даже деревеньки попадались, а там… Белые, аппетитные, прекрасные. Сто верст для бешеного сокола не крюк, так что носился я по ночам к своим молодушкам, обращался в человека и любил. Ну честное слово, я их всех любил! И благодарил богов за то, что они создали величайшее чудо на земле — женщину.

И ведь всем было хорошо: и мне и им. Только вот папаши да братья моих милашек почему-то возражали. Да что с них возьмешь — дикари. В общем, крутился так год, не меньше, а потом эти обиженные родственнички объединились и облаву на меня устроили.

Как сейчас помню: прилетел я к своей голубушке (по-моему, это Софья была), обернулся человеком, а в условленном месте вместо крутобедрой красавицы — ее отец-кузнец. Знаете у него кулаки какие? Да с мою голову. А тут еще оказалось — он братьев, дядьев своих созвал, а семьи у крестьян большие. Кто с вилами, кто с колом. Ну и что мне было, по-вашему, делать — подставиться под вилы? То-то! Вот и мне помирать как-то не захотелось.

На боевом колдовстве я очень хорошо освоил несколько штучек. Кого молнией шандарахнул, кого ветром сдул, в целом, раскидал я родственничков посредством колдовства (а для чего тогда было меня этому учить?). Кстати, никто не погиб, а вывихи, ссадины, заикание и временный паралич не считаются. Папашу буйного я даже пальцем не тронул, просто у него в самый ответственный момент благодаря простенькому заклинанию вдруг резко произошло расстройство желудка. А может, я тут вообще был ни при чем, может, он вчера грибочков маринованных поел и молочком парным запил? Тоже ведь вариант!