Собака и Волк - [20]

Эохайд судорожно сжал копье.

— Еще один Ниалл? — прошептал он. — А если… он ведь всегда был отчаянным. К тому же поклялся Ису отомстить. В том сражении он потерял сына-первенца. — И заговорил громче: — А как выглядит этот Ниалл?

— Высокий, красивый, светлые волосы. Начинает седеть.

— Неужто и в самом деле он? Срочно отправляйтесь домой! — уже кричал Эохайд. — Предупредите всех. Хватайте и вяжите этого Ниалла. Вышибите из него правду!

Маэлох вздохнул:

— Это дело ее отца, короля. Может статься, это просто шпион. Поеду-ка лучше на его родину и выясню его планы, пока он домой не вернулся. Однако если все так, как вы говорите, лучше мне поторопиться. Раньше-то я хотел поехать в Муму — они нам не враги — и там потихоньку все вызнать. Ну, а теперь, думаю, надо прямиком двигать туда… в Миду. Там ведь этот Ниалл находится? Для начала придется зайти в Британию и закончить ремонт судна. Куплю там лодку и пошлю одного-двух человек в Ис к королю с донесением обо всем, что я у вас тут узнал.

Эохайд успокоился.

— Это вы хорошо придумали. И в самом деле рановато вам сейчас домой ехать. Стоит данам узнать, что вы убили их вождя, они все море обшарят, чтобы расправиться с вами. И двинутся на запад. Им и в голову не придет, что вы отправились на север.

— А вы поедете в Эриу? Мы бы где-нибудь встретились.

Эохайд вздохнул и покачал головой:

— В Миде ничего не забыли. Мое лицо тут же меня выдаст. — Мрачно: — Мы надеялись, что найдем таких же, как мы, скоттов и откроем новое поселение, но только не в зеленой Эриу.

Маэлох несколько раз воткнул топор в дерн, очищая его от крови и мозгов.

— Ладно, мне пора.

— Я пойду с вами к лодке и отправлю своих людей назад. Как только они скроются из вида, поднимайте якорь. Потом расскажу данам о Ганнунге. Без подробностей. — Эохайд улыбнулся. — Торопиться мне теперь ни к чему. Может, именно с вас и начнется мое отмщение.

Глава третья

I

Жена Апулея Ровинда тихонько вошла в темную комнату. Дверь оставила приоткрытой.

— Как вы себя чувствуете, Грациллоний? — негромко спросила она. — Спите?

Лежавший в кровати Грациллоний даже не шелохнулся.

— Нет, не спится. — Голос его звучал отрешенно.

Она подошла поближе.

— Мы скоро будем обедать. Пошли за стол.

— Спасибо. Я не голоден.

Она посмотрела на него. Свет, проникавший в комнату из коридора и через щель в тяжелых занавесках, позволял увидеть, как он похудел и осунулся.

— Вам просто необходимо поесть. С тех пор, как вы у нас, вы едва притронулись к пище. Сколько же это дней прошло?

Грациллоний не ответил. Не мог вспомнить. Шесть, семь, восемь? Все это не имело значения.

Женщина набралась храбрости:

— Вы должны прекратить это.

— Я… устал.

Теперь она говорила с ним резко:

— Во время наводнения вы чудом остались живы, а потом все силы, что у вас были, потратили на спасение людей. Все это верно. Но у вас тело солдата, и восстановиться вы должны были за пару дней. Грациллоний, вы нужны им. Мы все в вас нуждаемся.

Он посмотрел на нее. Хотя и немолодая, это была все еще видная женщина: высокая, голубоглазая, с каштановыми волосами и правильными чертами лица. Происходила она из знатной озисмийской семьи, имевшей древнеримские корни. Он смутно припомнил, что характер ее был мягче и спокойнее, чем у мужа, но при этом она добивалась своего даже чаще, чем супруг.

— Да я бы пошел, если бы мог, — вздохнул он. — Прошу вас, Ровинда, оставьте меня в покое.

— У вас это все не от усталости, а от горя.

— Без сомнения. Вот и оставьте меня вместе с ним.

— Не вы первый перенесли тяжелую утрату. Это удел всех смертных. — Она не стала говорить о том, как из года в год теряла своих детей. В живых остались двое.

«Да, — подумал он, — и у него двое. Нимета и Юлия да еще маленькая Кораи, внучка Бодилис. Остальные погибли. Нет больше Дахут». Дочь Дахилис вырвал у него из рук океан, вместе с пошедшим на дно Исом. Встретятся ли ее кости с материнскими?

— Вы мужчина и многое должны вынести, — сказала Ровинда. — Обратитесь к Христу. Он вам поможет.

Грациллоний повернулся лицом к стене.

Ровинда поколебалась, а потом, склонившись над ним, прошептала:

— Или обратитесь к вашим богам. Ведь вы всю жизнь поклонялись Митре. Иногда я… только пусть это останется между нами: Апулею неприятно было бы это услышать. Я, конечно же, христианка, но иногда, когда мне бывает слишком тяжело, я ухожу в укромное место и открываю душу старой богине. Хотите, расскажу вам о ней? Она маленькая и добрая.

Грациллоний, не отрываясь от подушки, молча покачал головой.

Ровинда выпрямилась:

— Ну ладно, пойду, раз вы настаиваете. Но я хотя бы пришлю вам миску супа. Только не отказывайтесь. Хорошо?

Грациллоний не проронил ни слова. Она вышла.

Он снова уставился в потолок. Вяло удивился тому, что с ним происходит. Разумеется, ему давно пора быть на ногах и действовать. Мышцы и кости у него больше не болели, но он чувствовал полную апатию. Словно злой волшебник обратил его в свинец, нет, в мешок с мясом, откуда выползали черви. Большую часть времени он дремал.

Так что же теперь? Мир оказался бесформенным, бесцветным, лишенным смысла. Из него ушли боги. Желали ли они добра людям? А может, их не было вообще? На вопросы эти не было ответов. Он ощутил смутное беспокойство и подумал, что, возможно, тревога эта со временем заставит его взяться за работу. Хорошо бы, при этой работе не требовалось думать. Ни на что большее он не был способен. В глаза вдруг ударил свет. Он заморгал и увидел тонкую фигурку. Прошуршав платьем, она внесла миску. В нос ударил аппетитный запах.