Собака Баскервилей. Острие булавки - [49]

– Борода! Борода! У него борода!

– Борода?

– Это не баронет… Это… Это же мой сосед, каторжник!

Когда мы поспешно перевернули тело, косматая борода задралась в сторону холодной яркой луны. Я сразу узнал этот низкий лоб и ввалившиеся звериные глаза. Да, это было то самое лицо, которое глядело на меня с камня, освещенное свечой… лицо каторжника Сэлдена.

В ту же секунду мне стало ясно все. Я вспомнил, как баронет говорил мне, что отдал свои старые вещи Бэрримору. Бэрримор передал их Сэлдену. Ботинки, сорочка, шляпа, все это когда-то принадлежало сэру Генри. Конечно, оттого что это оказался не сэр Генри, трагедия не стала менее ужасной, но, по крайней мере, по законам нашей страны этот человек заслуживал смерти. Срывающимся от радости и облегчения голосом я рассказал Холмсу, как обстояло дело.

– Что ж, – сказал он, – одежда и стала причиной смерти этого несчастного. Мне совершенно ясно, что собаку чем-то приучили к запаху сэра Генри (скорее всего, башмаком, который пропал в гостинице) и сегодня натравили на этого человека. Однако меня очень интересует один вопрос: каким образом Сэлден в темноте узнал, что собака идет по его следу?

– Очевидно, услышал.

– Нет, звуки, издаваемые собакой, не могли настолько испугать такого человека, как этот каторжник, чтобы он стал в ужасе звать на помощь, рискуя быть снова схваченным. Судя по тому, сколько раз он кричал, Сэлден еще долго убегал от собаки после того, как увидел ее.

– А мне еще больше не понятно то, почему эта собака, если предположить, что наши выводы верны…

– Я ничего не предполагаю.

– Я хочу сказать, почему собаку выпустили именно сегодня ночью? Не думаю, что ее выпускают на болото каждую ночь. Стэплтон не стал бы ее выпускать, если бы не был абсолютно уверен, что сэр Генри будет здесь.

– Все-таки мой вопрос существеннее, поскольку ответ на ваш вопрос мы, скорее всего, уже очень скоро получим, а мой может навсегда остаться загадкой. Ну ладно. Надо подумать, что делать с телом. Нельзя оставлять его здесь лисам и воронью.

– Давайте отнесем его в одну из хижин и свяжемся с полицией.

– Согласен. Наверняка мы с вами вдвоем сможем отнести его туда. Постойте-ка, что это? Ба, да это же Стэплтон, собственной персоной! Кто бы мог подумать! Ни слова о том, что нам все известно, Ватсон… Он не должен знать, что мы его подозреваем, иначе все мои планы пойдут прахом.

Со стороны болот к нам приближался человек, я заметил красный огонек сигары. Постепенно свет луны обрисовал подтянутую фигуру натуралиста. Он явно торопился, но, увидев нас, замер на месте; однако ненадолго, уже через секунду Стэплтон продолжил путь.

– Доктор Ватсон? Это вы? Никак не ожидал встретить вас на болоте в такое время. Боже мой, а это что такое? Тут что-то случилось? Нет… Только не говорите, что это наш друг сэр Генри!

Стэплтон обошел нас и склонился над телом. Я услышал, как он изумленно вздохнул, сигара выпала из его пальцев.

– Кто… кто это? – запинаясь, спросил Стэплтон.

– Это Сэлден. Заключенный, сбежавший из Принстауна.

Стэплтон повернул к нам побледневшее лицо, но сумел больше ничем не проявить охватившее его удивление и разочарование. Пристально глядя на меня и на Холмса, он сказал:

– Надо же! Какой ужас! Как же он погиб?

– Похоже, упал с утеса на камни и сломал шею. Мы с другом шли через болото, когда услышали крик.

– Я тоже услышал крик. Поэтому и поспешил сюда. Я подумал, это сэр Генри.

– Почему же именно сэр Генри? – не удержавшись, спросил я.

– Потому что я пригласил его в гости. Но он не пришел, и, естественно, услышав крики на болоте, я подумал, что это баронет. Кстати… – Стэплтон снова перевел взгляд на Холмса. – Вы кроме криков ничего не слышали?

– Нет, – сказал Холмс. – А вы?

– Тоже ничего.

– Почему же спрашиваете?

– О, ну вам же известно, что крестьяне рассказывают о собаке-призраке. Говорят, по ночам на болоте можно даже услышать ее голос. Мне стало интересно, не было ли каких-нибудь похожих звуков.

– Нет, ничего такого мы не слышали, – сказал я.

– И как вы объясняете смерть этого бедняги?

– Не сомневаюсь, что от постоянного страха и возбуждения у него просто сдали нервы. В припадке безумия он выбежал на болото, сорвался с обрыва и свернул шею.

– Что ж, звучит вполне правдоподобно, – сказал Стэплтон и вздохнул, как показалось мне, с облегчением. – А что вы думаете, мистер Шерлок Холмс?

Мой друг слегка поклонился.

– Вы проницательны, – сказал он.

– С того дня, когда приехал доктор Ватсон, мы ожидали увидеть в наших краях и вас. Удивительно, вы приехали как раз тогда, когда случилась очередная трагедия.

– Да, действительно. Я полностью согласен с объяснением своего друга. Придется завтра возвращаться в Лондон с неприятным осадком на душе.

– Вы что, завтра уезжаете?

– Да, собираюсь.

– Но я надеюсь, вы смогли разобраться в том, что у нас здесь происходит?

Холмс пожал плечами.

– К сожалению, не всегда все получается так, как хотелось бы. Для того чтобы начать расследование, нужны факты, а не легенды или слухи. Я не стал браться за это дело.

Мой друг говорил спокойно и как бы равнодушно, но Стэплтон выслушал его очень внимательно. Потом натуралист повернулся ко мне.