Собака Баскервилей. Этюд в багровых тонах - [44]

Итак, одна из наших маленьких тайн прояснилась. И это радует, поскольку в том болоте, в котором мы барахтаемся, обрести ясность хоть в чем-нибудь – уже большое достижение. Теперь мы знаем, почему Стэплтон смотрел волком на поклонника своей сестры… даже если поклонником этим был такой завидный жених, как сэр Генри.

Далее я обращусь к другой нити, которую нащупал в этом клубке загадок. Я имею в виду рыдания посреди ночи, заплаканное лицо миссис Бэрримор и тайные ночные прогулки дворецкого к выходящему на запад зарешеченному окну. Поздравьте меня, дорогой Холмс, и скажите, что ваш помощник не разочаровал вас, что вы не жалеете о том, что поверили в мои силы и послали сюда вашего покорного слугу, ибо все обозначенные выше вопросы были разрешены за одну ночь.

Я сказал «за одну ночь», но на самом деле правильнее было бы сказать «за две ночи», поскольку первая ночь не принесла никаких результатов. Мы с сэром Генри просидели в его спальне до трех часов утра, но так ничего и не услышали, если не считать боя часов. Ночное бдение оказалось в высшей степени скучным, все закончилось тем, что мы с баронетом уснули, сидя в креслах. К счастью, мы не потеряли боевого запала и решили сделать вторую попытку. Следующей ночью мы приглушили свет лампы, закурили сигареты и снова принялись ждать. Удивительно, как медленно тянулось время, но нас поддерживал азарт, заставляющий охотника часами наблюдать за ловушкой, в которую может угодить дичь. Один удар. Два. Мы уже готовы были отказаться от дальнейшего ожидания, как вдруг встрепенулись, и наши чувства напряглись до предела: в коридоре скрипнула половица.

Кто-то крадучись шел мимо двери. Когда шаги стихли, баронет очень осторожно открыл дверь, и мы пустились в бесшумную погоню. Человек со свечой в руке уже завернул за угол, поэтому в коридоре царила кромешная тьма. Ступая очень осторожно, мы крались по длинному проходу, пока не достигли противоположного крыла. Заглянув за угол, мы успели увидеть в конце коридора высокого чернобородого мужчину, который, втянув голову в плечи, шел на цыпочках. Потом он вошел в ту самую комнату, что и в прошлый раз, и свет, отбрасываемый его свечой, обрисовал прямоугольник двери. Мы устремились к этому лучу, но шли с предельной осторожностью, пробуя ногой каждую половицу, прежде чем ступить на нее. Мы догадались заранее разуться, но старые доски все равно поскрипывали у нас под ногами. Иногда казалось, что Бэрримор не мог не услышать эти звуки. Но, к счастью, дворецкий туговат на ухо, к тому же он был поглощен своим делом. Дойдя наконец до нужной комнаты, мы заглянули в дверной проем и увидели, что Бэрримор стоит, сгорбившись, у окна со свечой в руке и куда-то внимательно всматривается, причем его бледное лицо было почти прижато к стеклу, в точности так, как в прошлый раз.

Плана дальнейших действий у нас не было, но баронет из тех людей, которые не тратят много времени на раздумья. Он просто распахнул дверь и вошел в комнату. В ту же секунду Бэрримор отскочил от окна и замер, глядя на нас, парализованный страхом. Лишь черные горящие глаза на побелевшем лице бегали из стороны в сторону.

– Что вы здесь делаете, Бэрримор?

– Ничего, сэр. – Смятение дворецкого было столь велико, что свеча у него в руке ходила ходуном, отчего тени прыгали по всей комнате. – Я проверял окно. Я всегда проверяю, заперты ли окна на ночь.

– Даже на втором этаже?

– Да, сэр, я поверяю все окна.

– Послушайте, Бэрримор, – строго сказал сэр Генри, – мы не отступимся, пока не добьемся от вас правды, так что лучше выкладывайте все начистоту сразу. Ну же! Всю правду! Что вы делали у окна?

Бедняга беспомощно посмотрел на нас и заломил руки, как человек, доведенный до отчаяния.

– Я не сделал ничего плохого, сэр. Просто поднес к окну свечку.

– А зачем вы поднесли к окну свечку?

– Не спрашивайте меня, сэр Генри… Не спрашивайте! Я клянусь вам, что это не моя тайна, я не могу вам рассказать. Если бы дело касалось только меня, я бы не стал ничего скрывать.

Вдруг мне в голову пришла неожиданная мысль. Я взял из руки дворецкого свечу.

– Должно быть, он подавал сигнал, – сказал я. – Давайте посмотрим, будет ли ответ.

Я поднес свечу к окну, как это делал Бэрримор, и стал всматриваться в ночь. Луна как раз зашла за тучу, поэтому на улице было очень темно, но постепенно я стал различать темную массу деревьев и более светлое пятно болот за ними. И тут я радостно вскрикнул, потому что ночную мглу прорезал крохотный желтый огонек. Эта сияющая точка находилась в самой середине черного квадрата окна.

– Смотрите! – воскликнул я.

– Нет, нет, сэр, это просто… просто горит что-то, – заговорил дворецкий. – Уверяю вас, сэр…

– Уберите свечу от окна, Ватсон! – закричал баронет. – Видите, и там погасло! Каков негодяй! Вы и сейчас будете отрицать, что это сигнал? Рассказывайте все немедленно! Кто ваш сообщник? Что вы тут затеваете?

Лицо дворецкого сделалось отрешенно спокойным.

– Это мое дело, а не ваше. Я ничего не скажу.

– В таком случае вы уволены.

– Хорошо, сэр, как скажете.

– Вы покинете мой дом с позором. Черт возьми, как вам не стыдно? Ваши предки прожили с моими под одной крышей более ста лет, а вы что-то замышляете против меня!