Собака Баскервилей. Этюд в багровых тонах - [14]

– Звучит правдоподобно.

– Теперь, как вы сами можете догадаться, он не мог быть штатным сотрудником больницы, поскольку, чтобы занимать такое место, необходимо иметь солидную практику в Лондоне. Такой человек не стал бы переезжать в деревню. Так кто же он? Если Мортимер работал в больнице, но в то же время не состоял в штате, значит, он мог быть только скромным медиком, живущим при больнице, это должность чуть выше экстерна{2}. К тому же из больницы он ушел пять лет назад, на это указывает дата на трости. Так что, мой дорогой Ватсон, ваш солидный, преклонных лет медик исчезает, и ему на смену приходит молодой человек, которому еще нет тридцати, общительный, нечестолюбивый, рассеянный. К тому же у него есть собака, которую он очень любит. Я бы сказал, что она побольше терьера, но меньше мастифа.

Шерлок Холмс откинулся на спинку дивана и стал пускать в потолок небольшие колеблющиеся колечки табачного дыма, я же, глядя на него, недоверчиво рассмеялся.

– Что касается последнего, тут я вас проверить, конечно, никак не могу, – сказал я. – Но вот уточнить возраст и место работы этого Мортимера совсем несложно.

На книжной полке, отведенной под медицинскую литературу, я нашел медицинский справочник и открыл его на букве «М». Там значилось несколько Мортимеров, но лишь один из них мог быть нашим вчерашним посетителем. Данные о нем я прочел вслух.

«Мортимер Джеймс, M. R. C. S., 1882, Гримпен, Дартмур, графство Девон. В 1882–1884 хирург при Чарингкросской больнице. Награжден премией Джексона в области сравнительной патологии за статью «Болезнь. Возврат к прошлому или?..» Член-корреспондент Шведского патологоанатомического общества. Автор научных работ «Некоторые необычные проявления атавизма» («Ланцет», 1882), «Совершенствуемся ли мы?» («Психологический журнал», март 1883). Медицинский инспектор приходов Гримпен, Торсли и Хай-бэрроу».

– Видите, Ватсон, ни слова об охотничьем клубе, – сказал Холмс и расплылся в улыбке. – Но Мортимер действительно сельский врач, как вы довольно проницательно заметили. Мне кажется, что и мои выводы подтвердились. Что же касается эпитетов, если я правильно помню, я назвал его общительным, нечестолюбивым и рассеянным. Тут уж я основывался исключительно на своем знании людей. Только общительные люди получают подарки от бывших коллег, только нечестолюбивые могут пожертвовать карьерой в Лондоне ради работы в деревне, и только очень рассеянный человек, прождав целый час, может оставить свою трость, а не визитную карточку.

– А собака?

– О, эта собака любит носить в зубах трость своего хозяина. Поскольку трость довольно тяжела, собака хватает ее посередине. Здесь четко видны следы зубов. Я считаю, что челюсть у пса, судя по этим отметинам, слишком велика для терьера, а у мастифов челюсть несколько шире. Скорее всего, это… Господи, ну конечно же, спаниель с вьющейся шерстью.

Рассуждая, Холмс поднялся с дивана и стал ходить по комнате, пока не остановился у окна. В его последних словах чувствовалась такая уверенность, что я даже несколько опешил.

– Но друг мой, как вы про шерсть-то узнали?

– Очень просто. Я сейчас вижу эту собаку прямо на пороге нашего дома. А вот и ее хозяин звонит. Прошу вас, Ватсон, не уходите к себе. Он ваш коллега, и ваше присутствие может мне понадобиться. Сейчас наступает драматический момент, когда на лестнице раздаются шаги и ты не знаешь, с какой вестью этот человек вторгнется в твою жизнь, с доброй или, наоборот, с дурной. Что могло привести доктора Джеймса Мортимера, ученого, к Шерлоку Холмсу, специалисту по раскрытию преступлений? Войдите!

Внешность человека, появившегося в дверях, удивила меня, поскольку я ожидал увидеть типичного сельского врача. Но это оказался очень высокий и худой мужчина с предлинным носом, торчавшим подобно клюву между близко посаженными проницательными серыми глазами, ярко поблескивавшими из-за очков в золотой оправе. Одет доктор был прилично, но как-то неряшливо. На нем был запыленный сюртук и довольно поношенные брюки. Несмотря на молодость, он уже имел привычку горбиться и вытягивать шею при ходьбе. В общем Мортимер оставлял впечатление добряка. Войдя в нашу гостиную, он заметил трость, которую Холмс все еще держал в руках, и тут же с радостным криком бросился к ней.

– Я так рад, – сказал доктор. – А я все не мог вспомнить, где оставил ее, здесь или в пароходстве. Для меня было бы настоящей трагедией потерять ее.

– Конечно, ведь это подарок, – сказал Холмс.

– Да.

– От коллег по Чарингкросской больнице?

– Да, у меня там есть пара добрых знакомых, они преподнесли трость мне на свадьбу.

– М-да. Как нехорошо, – покачал головой Холмс.

Доктор Мортимер удивленно захлопал глазами.

– Почему нехорошо?

– Просто получается, что мы ошиблись кое в каких выводах. Так, значит, на свадьбу, говорите?

– Ну да, на свадьбу, я женился, и мне пришлось оставить больницу, а вместе с ней и надежды на должность консультанта. Нужно было обзаводиться собственным домом.

– Что ж, в конце концов, мы были не так уж далеки от истины, – несколько взбодрился Холмс. – Итак, доктор Джеймс Мортимер…

– Мистер, сэр. Просто мистер. Я всего лишь скромный член Королевского хирургического общества.