Собачья жизнь - [15]
З а о з е р с к и й.Сидя там, вдали от родных сердцу брегов, а заодно уж и родных сердцу камней, – основе всего, что существует в мире прекрасного и возвышенного, – я, как наблюдатель природы и самобытный философ, имел достаточно времени для анализа всех своих прошлых трудов; и, знаете, Виктор Андреевич, чем больше сидел я и копался в своей собственной биографии, тем более удивлялся собственной прозорливости; тем более восхищался величием научного подвига, который мне удалось совершить.
Б а й б а к о в(нарочито). Да ну? прямо-таки восхищались, несмотря на временные, так сказать, неудобства?
З а о з е р с к и й.Да, восхищался, и даже больше того, – вскакивал временами с кровати, и на всю палату кричал: «Ай да Заозерский, ай да сукин сын!» Прямо как Пушкин, даже самому иногда совестно становилось.
Б а й б а к о в.Ну а после что? что было после того, как вы это кричали?
З а о з е р с к и й(грустно). После, конечно, меня опять садили в холодную. (Воодушевляется.) Но и там, и тишине, спеленутый по рукам и ногам, оставшись один на один с моим великим открытием, – с законом всемирного роста камней, – я гордо и стойко переносил все испытания; меня вдохновляла незримая близость не менее, чем я, великих людей: Ньютона, Лейбница, Леонардо да Винчи… впрочем, вам, как бы вы ни старались, понять такие переживания невозможно; не обижайтесь, Андрей Викторович, но вы всего лишь простой эпигон; рядовой исполнитель; один из тех, кто всего лишь использует достижения небожителей; будь то закон великого Ньютона, или открытый мною не менее великий закон.
Б а й б а к о в(зловеще, глядя прямо в глаза З а о з е р с к о м у). Ваш закон всемирного роста камней – это ваша больная и вздорная выдумка; идея-фикс, фата-моргана, несуществующая в природе мечта идиота! а сам вы – законченный и рафинированный шарлатан, опасный маньяк, которого, к сожалению, совершенно напрасно выпустили на свободу.
З а о з е р с к и й(все так же грустно). Будущее, Андрей Викторович, покажет, кто из нас прав, а кто заблуждается; великие идеи не раз встречали непонимание и хулу; вы можете говорить что угодно, к непониманию и косности ретроградов я отношусь с олимпийским спокойствием.
Б р о н и с л а в а Л ь в о в н а. Андрей Викторович не ретроград; он заслуженный физик и профессор академического института!
К о з а д о е в(с неожиданно философской улыбкой). Эх, други, все мы философы, да только сидим по горло в дерьме; и никому-то она, наша распрекрасная философия, не нужна ни даром, ни за приличные деньги!
Явление третье
Калитка распахивается, и во двор, рука об руку, вбегают О к с а н а с А р к а д и е м.
О к с а н а(подбегает к отцу, целует его). Ах, папа, как хорошо, что ты снова вернулся! (Доверчиво, ласкаясь к нему.) Знаешь, здесь без тебя было так скучно; мама и тетя весь день торговали на рынке своей тухлой килькой, которая у них почему-то превращалась в керченскую селедку; собака твоя сутками напролет выла я кидалась на несчастных прохожих; мы с Аркашей поссорились, и он уплыл, как и хотел, в дальние страны, из которых только вчера вернулся с большими деньгами; как странно, – все вокруг только и делают, что гоняются за большими деньгами; все: мама, тетя, Полина Матвеевна, и даже Аркаша, который еще недавно собирался жить, словно птица.
З а о з е р с к и й(радостно). Не все, дочка, не все; истинные философы довольствуются лишь тем, что дает им природа
О к с а н а(продолжает). Так надоели эти глупые разговоры; о том, что надо набивать потуже мошну, искать прибыльного жениха, бороться за место на рынке в рыбном ряду и вообще работать локтями; потому что, если ты не будешь работать локтями, не будешь торговать в рыбном ряду и копить деньги в толстой кубышке, тебя в два счета обставят на повороте; оттяпают все, что заработал честным трудом, и даже прощения не попросят при этом. (Неожиданно делаясь хитрой, прищуривая глаза.) Знаешь, такова современная жизнь! таковы ее суровые будни, и поэтому ничего в ней изменить невозможно.
З а о з е р с к и й(все так же радостно). Возможно, дочка, еще как возможно!
О к с а н а(смягчаясь). Но ты, пожалуйста, не унывай; ходи опять с собакой вдоль берега моря, собирай свои мокрые камни, и открывай законы и загадки вселенной; потому что, как говорят мама и тетя, тебя все равно не исправишь, и раз уж упекли тебя однажды в психушку, то придется упечь и второй раз, и третий; пока не превратишься в нормального человека; пока не откажешься от собачьей скитальческой жизни. Так что можешь пока что немного опять погулять, а потом мы все вместе отправим тебя по прежнему адресу; а собаку твою кому-нибудь отдадим, лучше всего на опыты или на шкуру; пускай не бегает, не воет, как бешеная, и не кидается на прохожих! (Спохватывается.) Ой, что я такое наговорила сейчас! ты, папа, не обращай внимание на мои глупые разговоры; я ведь девушка глупая и незамужняя, на меня внимания не следует обращать.
З а о з е р с к и й(ласково). А я и не собираюсь этого делать; на девушек обижаться, – особенно на девушек незамужних, – все равно, что обижаться на законы природы.
Начинающий и практически никому неизвестный журналист Александр Немчинский работает в газете «Верное направление», и пишет дешевые статейки о вредителях комнатных кактусов и пользе обливания холодной водой по утрам. Совершенно неожиданно он подслушивает перебранку двух бомжей, в которой упоминаются таинственные слова: «Блистательный Недоносок». Сам не понимая, зачем он это делает, Немчинский тут же пишет статью: «Грядет Блистательный Недоносок», и обманом, с помощью своей возлюбленной Марины, работающей секретаршей шефа, публикует ее в газете.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В психиатрической лечебнице маленького провинциального города N. находится пациент, не знающий своего подлинного имени, и не имеющий возможности взглянуть на свое отражение в зеркале. Вместо собственного лица он видит множество осколков, сложить которые между собой не представляется никакой возможности. Положение его совершенно безнадежно, и он, как всем очевидно, будет вынужден до конца своих дней пребывать в этом доме скорби. В качестве эксперимента его лечащий врач, не надеясь на какой-либо результат, предлагает Виктору К.
Сборник фантастических рассказов крымского писателя, проживающего в Алуште, на вечные и остросовременные темы.
На крыльце старой веранды такого же старого одноэтажного дома сидит в кресле-качалке молодой человек, которого все окружающие давно уже считают идиотом. Рядом находится булыжная мостовая, видна панорама старых, покрытых потемневшей черепицей домов, с крест-накрест заколоченными окнами и дверьми. Где-то недалеко находится море. В этом заброшенном городе у людей нет собственных имен, а только лишь прозвища. Идиота в кресле зовут Графом, девушку, которой он когда-то в детстве клялся в любви – Анной, мать его – Афродитой.
Никому не известный литератор Николай Федорович Римский сидит за столом в своей мансарде, испытывая муки творчества. Во всем ему хочется достичь совершенства: написать гениальный роман, стать знаменитым, найти Идеальную Женщину, которая бы вдохновила его на безумства и подвиги. Совершенно невероятным образом мечта Римского осуществляется: его друг и опекун Зарайский приносит ему газетное объявление, в котором некая Елена Горская, победительница престижного конкурса красоты, носящая к тому же титул «Мисс вселенная», заявляет о том, что готова отдать руку и сердце выдающемуся мужчине; желательно писателю, ученому, или политику.