Собачья свадьба - [2]

Олег повернулся всем своим массивным корпусом и уже руку поднял, чтобы снять с орбиты пролетавшего официанта. Вдруг его осенила другая мысль:

- Слушай, Гриня, пошли к нам, а? С женой познакомлю, с ребятами. Народ легкий, не пожалеешь. И полезный, между прочим...

Хорунжий будто заколебался. Олег умел быть настойчивым. Покуда шел обряд знакомства, официант, только что в упор не видевший скромнягу блондина, уже заботился о приборе для него, другой фрачный герой-любовник тащил рыбное ассорти. Алевтина привычно, как учили в Доме моделей, оголяла свой великолепный жевательный аппарат. Когда новенький пристроился и, чокнувшись, выпил, Краев неожиданно принялся дразнить Алечку:

- Представляешь, когда это было? Ты что тогда делала, спутница жизни, - стыдно сказать, правда? Одних пеленок на тебя столько изводили...

- И не смешно вовсе, Алик, ну Алик же! - куксилась королева; но Краева уже трудно было унять:

- Вот она, моя судьба, друг ситный! Ее тогда, может, от соски отучали, - а мы с тобой что? Поскребем по карманам, насобираем рублишко и в "Парус". По бокалу сухого, по чашке кофе - и хорошо нам, и не надо больше ничего на свете... А, Грин?

- М-да, конечно... Давно, давненько... - бормотал Хорунжий, светлым взором поверх очков оглядывая стол, и непонятно было: то ли он робеет, то ли присматривается... Прочие молчали. Олег не обращал внимания на тишину за столом, на Алечкины надутые губы. Расходившись, хохотал, обнимал за плечи вновь обретенного Грина...

Чтобы снять напряжение, Надюха спросила жеманным голосом, постаравшись открыть пошире щелочки припухших глаз:

- А можно узнать, чем вы занимаетесь... Гриша?

"Таких вопросов не задают", - сказал щипок многоопытного Халзана, и Надюха спряталась под ресницами.

Хорунжий помедлил, вертя гриб на вилке, словно решал - как именно объявить этим людям о своем занятии.

- Я... э... видите ли, математик. Э... кибернетик.

Наскоро прожевав, одна из девиц сначала убедилась, что на руке Хорунжего нет обручального кольца, а затем подняла бесстыжие зеленые глаза:

- Доктор наук?

- Куда нам... Кандидат, - скромно усмехнулся Григорий.

- Знакомая контора, - прохрипел Халзан, таращась и утирая обильный пот. Он был полнокровен и мигом раскалялся, как паровой котел. - Пока дождешься человеческих денег, они уже только на лекарства и понадобятся...

Решив, что пришло его время, воспрянул мнимый одессит:

- Нет, чтоб я так жил! Это же кибернетика. Они могут вычислить наперед, какие цифры выиграют в Спортлото. И никакой зарплаты вообще не надо. Профессор, или я не прав?

Краев не ударил по столу, просто увесисто положил ладонь. И обстрел новичка сразу кончился. И официант принялся расставлять горячее, несказанно обрадовав девиц.

- А где эти... Орест... и Кира? - подлив Хорунжему нарзана, дрогнувшим голосом спросил Олег.

- М-м... - промычал с полным ртом кибернетик. - Он уже членкор, у него восемьсот человек в отделе. Кира недавно защитила докторскую, сейчас в Японии...

- А... - начал было Краев и словно поперхнулся. Ему вдруг захотелось выбежать вон, на улицу, в объятия острой свежести, подальше от спертого воздуха и запахов жратвы.

- Действует, - догадавшись, кивнул Хорунжий. С непривычки к спиртному его зрачки уже расширились под стеклами.

Одолевая себя, Олег зажмурился, мотнул тяжелой головой. Когда раскрыл глаза, в них стояла угрожающая пустота. Он налил себе бокал пива и опрокинул, лязгнув зубами о стекло. Бросив отбивную и Надюхины парикмахерские сплетни, с ужасом глядела на него фарфоровая Алечка. В такие секунды слетала с Алечки тысячная шелуха, заемный лоск - и оставалась перепуганная девчонка из райцентра, славного поножовщиной на танцплощадке...

...Тогда, во времена "Паруса", Краев был совсем другим, похожим на себя нынешнего не более, чем шустрый малек на сытого взрослого сома.

Однажды город охватила лихорадка. Точно из спор, занесенных сырым апрельским ветром, стали вырастать молодежные кафе-клубы. В отличие от мигающих вспышками стробоскопа, на погибель глазам, аэродромно грохочущих дискотек - о них тогда не слыхивали и на Западе, - то были заведения технически скромные. Годилась любая столовая с подобием эстрады.

Люди одинокие, остро нуждавшиеся в общении, в самоутверждении и бог знает в чем еще; скрытые властолюбцы, деятели устрашающей энергии, коим жизнь не уготовила более широкого поприща; женщины в поисках спутника жизни; добрые компании, которым надо было где-то поколобродить, не входя в тяжкий расход; снобы, мечтающие о "Стойле Пегаса", - вся эта пестрая публика оседала в залах и подвальчиках, под двойной властью "Общепита" и райкомов комсомола. В советах кафе-клубов можно было встретить как благороднейших энтузиастов-бессребреников, так и суровых деляг, надеявшихся погреть руки около платных билетов (дельцы, кстати, позднее и провалили движение). "Парус" стоял в самом центре, на тихой старой улице, в романтической тени кафедрального собора. Через несколько лет его совет распался из-за денежных махинаций председателя; "Общепит" с радостью затоптал пепелище клуба, и снова в кафе начали горланить свадьбы. Но в период расцвета "Парус" считался престижным местом. Туда ходили слушать хороший джаз. Там устраивали "капустники" молодые актеры драмы и студенты театрального. Наконец, в "Парусе" шаманили поэты-любители. Поэтов в те годы тоже уродило, как одуванчиков под весенним солнцем. Одним из наиболее талантливых и скандальных прослыл Олег Краев.