Собачья работа - [34]

— Спасибо! А то мне никак не открыть! Ой! Моя перчатка валяется!

Ольга, держа в охапке четыре литровых бутылки минералки, улыбалась ему с порога.

— Мама просила воды купить, вот я и решила, пока ты ходишь… Я ключи вынула, но не знаю, как закрывать. Правда, через витрину все видно. От крой мне, пожалуйста, дверцу. Спасибо. Проводил Свету? Что с тобой?

У Максакова шумело в ушах. Он с трудом подавил в себе желание заорать или отвесить сестре оплеуху.

— Садись, поехали. — Непослушные пальцы нащупали холодный металл ручки. — Я тороплюсь.

В темноте язвительно хохотал ветер. Ночной город, скрючившись от мороза, исподлобья глядел на них со всех сторон. Замяукала связь.

— Да?

— Ты где?

— По улице еду, Вениаминыч.

Максаков представил, как несутся в черном пространстве над притихшими домами их голоса. Получилось холодно и грустно.

— Догадываюсь, что не по воздуху. Территориально где?

Максаков чертыхнулся про себя. Чего это вдруг Лютиков стал таким настырным.

— У моста Александра Невского, — соврал он.

— Отлично! Подъедь на Ивашенцева. Там наш водитель следствия в ДТП попал. ГАИ я отправил.

— Хорошо.

Максаков отключился и обернулся к сестре.

— Придется заскочить в одно место.

Она пожала плечами.

— Убили кого-нибудь?

Он покачал головой.

— На сегодня уже хватит. Надеюсь.

Навстречу, ослепляя фарами, летели машины.

17

Припарковался он на Старо-Невском. Не хотелось разворачиваться поперек движения и заезжать на маленькую темную Ивашенцева. Здесь с мраком боролись десятки неоновых огней.

— Я тебя прошу: не уходи никуда.

Скользкий асфальт едва не выскочил из-под ног. Дверь маленького ресторанчика отворилась, и на морозный воздух вывалилась разбитная компания. Молодой парень студенческого облика нес на руках русоволосую девушку к красном расстегнутом пальто. Она болтала ногами и кричала:

— Везите в номера! Я согласна в номера!

Все смеялись. Максаков пересек проспект, свернул налево и увидел стоящую в темноте гаишную машину с зажженными фарами. Рядом приткнулся белый «жигуленок» следственного отдела с помятым крылом. Никаких следов третьей машины. Он постучал в стекло.

— Максаков, ответственный по РУВД.

Худой сержант с лошадиным лицом стремительно вылез из-за руля. Максаков успел заметить молодого водителя следствия на заднем сиденье и пачку «президентов» в руках второго гаишника.

— Все нормально, — сержант козырнул, — разбор на месте.

— На ремонт-то хватит?

Сержант осклабился:

— На три ремонта. Пьяный и без прав.

Он говорил об этом совершенно спокойно, словно с друзьями в баре обсуждал. Максаков подумал о том, что возмутись он — и предложат долю, и это в принципе единственный способ быстро отремонтировать служебную тачку, и что все катится в тартарары, и что у него достаточно своих проблем, чтобы обо всем этом думать.

— Счастливо.

— Пока.

Возле его «копейки» замер милицейский «УАЗик». Максаков автоматически отметил, что он из 179-го отдела, то есть на чужой территории. Ольга с надменным видом принцессы взирала на куривший рядом с машиной экипаж.

— Твоя машина?

Высокий симпатичный брюнет с погонами старшего сержанта шагнул вперед. Его портило легкое косоглазие.

— Моя. А мы знакомы?

— В смысле?

— В смысле «тыканья».

Стоявший за спиной высокого бледный круглолицый крепыш цыкнул сквозь дырку в передних зубах.

— Хамим? Документики.

Максакова обуревала веселая злость. Хамства он не переваривал ни в каком виде.

— Нет документов. Не ношу с собой. Только права.

Оба заулыбались. Сержант подошел вплотную.

— Ну чего ты кипишишься? — почти ласково вполголоса спросил он. — Снял девочку — надо заплатить. Это наша территория. А то в отдел отвезем. До утра в обезьяннике. Штраф. Дома и на работе узнают.

Круглолицый согласно кивал. Ольга продолжала индифферентно смотреть через стекло на проезжающие машины.

— Да вы чего, мужики? — Максаков сделал испуганное лицо. — Это моя сестра.

— Мужики зону топчут, — блеснул знанием блатного фольклора круглолицый. — Не звезди! Таких «сестер» — весь Старо-Невский стоит! Давай стольник, и разбежались.

«В два раза накручивают, — подумал Максаков. — Вот козлы. На Старо-Невском минет от ста до ста пятидесяти, а они еще стольник. Беспредел». Он решил, что пора все расставлять на места, когда в кармане вдруг запищала «моторола». Связь, как будто нарочно, оказалась громкой и хорошей. Пэпээсники тревожно переглянулись.

— Алексеич, ты где? — Голос Игоря гремел на всю округу.

— На Старо-Невском стою.

— Мы закругляемся и едем на базу. Я нашу машину отправлю Володьку отвезти?

— Конечно. Есть чего интересное?

— Так, по мелочи.

По интонации Игоря он понял, что все глухо.

— Тогда отправь и Дударева. Ему по пути.

Голос Игоря поплыл. Станция зашипела.

— Что?

Максаков сделал несколько шагов в сторону, ловя зону приема.

— Не слышу!

— Понял, говорю. Ты скоро?

— Да.

— Можешь привезти чего-нибудь поесть?

— Попытаюсь.

Сзади взревел двигатель. «Уазик» стартанул, как болид «Формулы один».

Максаков усмехнулся, залезая в машину: «Дебилы».

— Твои подчиненные? — Сестра зевнула.

— Вроде того.

По дороге неожиданно привиделось бледное, запрокинутое лицо Одинцова с застывшей обидой в глазах. Его было как-то по-особому жаль. До слез. Максаков подумал, что это из-за комнаты. Слишком сильна в ней была аура любви, радости и счастливого детства. Такого же счастливого, как у него самого. Такого же беззащитного и уязвимого. Ему казалось, что это он сам лежит, закиданный хламом, на подпаленном диване. А ведь кто-то был знакомый…