Собачья площадка - [74]

Но вышло все не так, как планировалось. То есть бутылку открыли.

— Ты прочитал?..

Иванов дал Матвею редкую книгу «Величие и падение Рима» с собственноручными закладками, где дело касалось нравов, царящих в империи, её последних властителей и их любовных пристрастий.

— Ну и как?

— Занятно, но не более. Видишь ли, Коля, народ склонен всегда винить последних, забывая о предшественниках. Плебсу совершенно чужды разбирательства с предшественниками. О предшественниках помнят только потому, что тем-то построены бани, тем-то возведен Форум. Сфера законотворчества, а с ней и формирование моральных устоев глубоко чужда основной массе населения. Народ знает, сколько стоит хлеб, сколько водка и сколько проститутка. Больше он знать ничего не хочет. А до того, что происходит во дворце по ночам, поговорят и забудут, дела нет. Ну, пожалуй, родят десяток анекдотов…

Матвей оказался так далек от исканий своего друга Иванова.

Иванов метался по квартире минут пятнадцать, а Зверь наблюдал за перемещениями хозяина с тем же недоумением, что и совсем недавно, когда хозяин репетировал. Хозяин разговаривал сам с собой, сотрясал кулаками воздух в комнате, впрочем. Зверь не всегда понимал своего хозяина. Не понял и сейчас.

Наконец он схватился за спасительный телефон и позвонил ставшему в последнее время палочкой-выручалочкой Гарику. Долго рассказывать не пришлось. Гарик думал всего несколько секунд, а потом после непродолжительной паузы задал сакраментальный вопрос: не гей ли Иванов? Получив подавленное «да», рассмеялся и сказал, что надо было сразу обращаться к нему. А что до поиска партнера, то и в этом проблем нет. Знает ли Иванов Гошу из управления кадрами? Разве Гоша?.. Да, да. Гоша именно тот человек, который ему нужен. Но ведь Гоша… Да, Гоша не красавец и со стороны больше смахивает на гориллу, но это имидж такой…

Имидж… Они пошли к тому месту, где лежит теперь бомж. Легкая тень беспокойства пробежала по лицу Иванова, но он скоро успокоил себя. Доводы были те же.

Никаких угрызений совести не испытывал и Зверь. На то он и собака, на то зверь. Тогда утром было не совсем понятно, что угрожало хозяину и всем этим людям вокруг. Но властная команда и общий настрой стаи руководили действиями. Проснулись инстинкты и выучка. Он хорошо помнил проклятую железную коробку, в которой затаился враг, он чувствовал через сталь и стекло запах страха и видел искаженное ужасом лицо. Таких лиц у людей ещё не встречал. Полгода назад, там, в другой жизни, когда нес охрану у другого человека, ему пришлось вступить в схватку только единожды. Но это была действительно схватка, и человек был готов к ней. Даже успел перекинуть нож из одной руки в другую — прием, назначенный дезориентировать собаку. Любую другую, но не Зверя. Зверь был ориентирован не на оружие, а на жизненно важный участок тела, который в данный момент наименее защищен. От того поединка остался длинный розовый шрам, который можно хорошо разглядеть, если погладить против шерсти. Полоса с восемнадцатью поперечными стежками.

А потом… А потом был дурно пахнущий, за которым увязались две дуры-доберманши. Нет, он ни о чем не жалел.

Иванов посмотрел на свежезасыпанное место, и ему показалось… Да нет, только показалось, что земля будто кем-то потревожена, словно кто-то совсем недавно тут рылся… Кто мог рыться? Кому нужно? Наверняка собаки…

— Зверь, за мной!..

…Ага… От бомжа отошли. Сейчас пойдут на трубы совещаться. Верховодит там, несомненно, вот тот звереныш с мелкими чертами лица. Хотя впереди вышагивает длинный, за ним толстяк, потом остальные, но Иванова не обмануть. Именно он первым пришел на пустырь. Именно к нему стягивались остальные. Сейчас они своими куриными мозгами пораскинут и придут к выводу, что дела плохи. В милиции не поверят, а поверят — могут и на них подумать. Скорее всего, решат молчать, но если не окончательно глупы, сами придут на поклон.

Иванов ошибся только в одном — пошли сначала не к нему, а к бывшему лидеру собачников Валере. Поэтому прошло не менее двадцати минут, прежде чем в дверь позвонили и на пороге возникла троица делегатов.

Они стояли, переминаясь с ноги на ногу. Иванов не спешил. Разглядывал. Если для пацанов владелец мастифа представлял собой белое пятно на карте, для Иванова подростки были ясны как на ладони: Долговязый несомненно Лидер или таковым себя считает, впрочем, так могут считать и остальные, но Иванов знал, чьи идеи тот претворял в жизнь. Заика — а Николай знал, что второй парень, чтобы не заметили дефекта речи, растягивает слова, отчего и получил кличку Герасим — используется Хорьком как грубая физическая сила для устрашения и междоусобных разборок. Лолита — девочка-подросток, которая никогда не вырастет ни умственно, ни физически, загнется от наркоты, не дожив и до тридцатника. Ему было очень жаль, что в делегации ходоков отсутствует сам Хорек. Он оказался умнее, чем предполагал Николай. Что ж, поживем — увидим.

— Чему обязан? — спросил Коля.

— Говорят, вы общество какое-то учредили? — начал Лидер.

— Говорят, — согласился Иванов. Он не спешил. Инициатива должна исходить от тинейджеров, а ещё необходимо сразу же сбить спесь.