Собачонка Оори - [6]

Дорога от Сеула до женского приюта была немалой, но My Гун-Хва всегда охотно пускалась в путь. На этот раз ее сопровождала собачонка Оори, бежала впереди своей новой хозяйки, которой было удивительно, что собачка ведет так уверенно, никуда в сторону не сбивается, словно хорошо знает эту дорогу.

Ведь My Гун-Хва было неизвестно, что Оори и на самом деле знает дорогу от Сеула до «Убежища для беглых жен»!

А там, в доме попечительницы, куда трактирщица My Гун-Хва привела собачонку Оори, ее увидела Миндя, самая первая хозяйка. И тоже со слезами кинулась обнимать черную собачку. Удивление женщин было велико! Они сели в уютном месте на веранде и стали рассказывать друг другу обо всем, что с ними приключилось.

И когда выяснилось, кто же стал супругом трактирщицы My Гун-Хва, произошло следующее. Она заявила перед всеми, что должна отказаться от мужа, уступить его в пользу Минди. У нее, мол, больше прав на него, ведь она была нареченной невестой Пака. Однако Миндя тоже отказалась от своих прав:

— Я была лишь сговорена покойным отцом за Пака, а вы спасли ему жизнь.

Вернулась My Гун-Хва домой, все рассказала мужу. И когда дошла до того места, где поведала о трогательной встрече дворняжки Оори с прежней хозяйкой, у Пака потемнело лицо. Он надолго умолк, потупившись. И тогда жена стала утешать его:

— Не стоит переживать. Я знала, что тебе захочется увидеть ее, потому и пригласила к нам. Скоро она придет в гости.

И через некоторое время состоялась наконец встреча между двумя нареченными, которых разлучили злые люди. Пришла Миндя в дорогих нарядах, что были куплены для нее приемной матерью, попечительницей женского приюта, и выглядела девушка прекрасной, как фея-небожительница. Хозяйка усадила молодых людей, сама села рядом и повела такой разговор:

— Когда-то по окончании школы при убежище жен я вынуждена была думать о том, как жить дальше. Моя приемная матушка спросила, пойду ли я замуж, если она через сваху найдет хорошего жениха. На что я ответила, что замуж идти желания нет, но, если матушка поможет мне приобрести винную лавку, я лучше займусь торговлей. Приемная матушка была удивлена таким моим решением, но не отказала мне. А я долго и усердно работала — и вот накопила за это время немало денег… Я ведь матушке не все сказала, когда просила не выдавать меня замуж. Хотелось мне когда-нибудь заработать много денег и пойти учиться в университет. И вот теперь такое время наступило для меня. Я оставляю вас в своем доме, живите вместе и продолжайте дальше дело. «Винный дом у дядюшки Карпа» приносит неплохие доходы. А я уже решила — поеду в Японию учиться в Токийском университете. Как закончу университет — тогда и вернусь.

Долго ли, коротко — но прошло с тех пор ровно пять лет, и вот однажды пришло письмо из Японии, в котором сообщалось, что госпожа My Гун-Хва завершила учебу и собирается возвращаться домой. Стали готовиться к почетной встрече хозяйки.

За время ее отсутствия у Пака и Минди Шек родилось трое детей. Вернулась My Гун-Хва, стали жить все вместе, и вскоре у нее также родился ребенок. Дом стараниями рачительных хозяев процветал, прикупили рядом еще земли и построили большой ресторан под названием «Небесная река».

Дом с чертями

В старину жили два брата, старший Удунди и младший Саридун. Отцовское подворье и земля по смерти родителя достались, как это было положено, старшому, и он стал гнать из дому меньшого. Тот заплакал от обиды, но делать было нечего, ушел.

Очутился вдали от дома, в пустынном месте, неведомо где. Присел отдохнуть под большим придорожным деревом. Вдруг упало ему на голову что-то круглое, скатилось на землю — дерево-то оказалось ореховым! Подобрал Саридун орех и спрятал за пазуху, приговаривая:

— Это для матушки, если домой вернусь.

Упал другой орех и третий, и все их положил за пазуху, каждый раз произнося вслух:

— Это для старшего брата, хотя он и выгнал меня из дома.

— А это для моей жены, которая скоро должна родить и не могла покинуть дом, чтобы пойти со мной бродяжить.

И только когда свалился на землю четвертый орех, Саридун сказал:

— Вот этот орех я, пожалуй, съем сам, когда сильно проголодаюсь.

Отдохнул он, поднялся и отправился дальше. К вечеру подошел к какому-то заброшенному дому с дырявой крышей, с пустыми окнами.

Страшновато было, но что делать. Решил ночевать. Внизу все в пыли, в паутине, — пришлось лезть на чердак, где оставалась старая солома. Залег там, очистил орех, положил в рот и только хотел разгрызть его, как вдруг внизу зашумело, застучало — явились бесы-токеби, тоже, видимо, на ночевку.

Повозились они, пристроились, утихомирились, потом начали разговаривать, новости друг другу рассказывать.

— Слыхали, нет, почтенные? Брат родного брата выгнал из дома, — говорил старый бес. — А он оказался добрым, тот, которого прогнали. Сидел я на дереве, бросался в него орехами, так он не стал есть их, а отложил про запас: для матери, для брата, для жены. Только последний орешек для себя оставил…

— Бедняку этому невдомек, наверное, — сказал бес помоложе, — что в дворовом колодце, мимо которого он сегодня прошел в двух шагах, спрятан клад с несметными сокровищами…