Собачий бог - [18]

Собаколовы, и без того пускавшие газ через раз, стали молча выпускать живых в вольер — небольшое загаженное помещение без крыши, предназначенное, по идее, для выгула бездомных собак.

В самом питомнике, — или, точнее, отстойнике, — собаки были набиты в клетки до отказа. Большая часть из них, от усталости и голода, лежали друг на друге вповалку, лишь иногда слабо огрызаясь на соседей.

Тетя Галя ругала собак матом, сморкалась, и выходила на подъездную дорогу — встречать очередную машину.

Вокруг, насколько хватало глаз, высились припорошенные снегом мусорные холмы. По ним, привлеченные шумом, медленно спускались местные обитатели — бомжи.

— Что за шум, хозяйка? — спросил толстый краснорожий бородач в каком-то нелепом, обрубленном снизу тулупе.

Из сторожки вышли дежурный и начальник смены, которого специально вызвали сегодня на работу и велели «одеться соответственно».

Начальник смены, молодой парень, оделся соответственно: в черное долгополое пальто с белым кашне, из-под кашне виднелась белая рубашка с галстуком, на голове — теплая кепка с «ушами».

Появление бомжей в планы начальства, видимо, не входило.

— Зачем тут это чмо? — сердито спросил он у дежурного.

— Так местный, — вполголоса пояснил тот. — Предводитель ихний. Давно тут живет. Помогает, когда надо.

Начальник покачался с пяток на носки тупоносых черных туфель.

— Знаю я, как он вам помогает, — сказал он. — Убери его. Не дай Бог, вся кодла из конторы приедет проверять. Да еще, я слыхал, мэр может пожаловать. Собы-ытие! — саркастически протянул он. — Десять лет собак разводили, а теперь решили сразу всех передушить.

— Трубы не хватит, — задумчиво сказал дежурный.

— А они трамбовать будут! — хохотнул начальник.

Повернулся к бомжу.

— Эй, как тебя, Борода! Сегодня неприёмный день. Сам уходи, и своих предупреди, чтоб не высовывались.

Борода миролюбиво сказал: «Понял, начальник!» — и полез вверх по мусорному монблану, пока не исчез в морозном тумане, который окутывал вершины рукотворных гор.

Начальник поглядел на нескольких рабочих в ватниках и телогрейках, которые с ломами и лопатами ковырялись у подножия свежей мусорной кучи: делали вид, что работают.

— Холодно, — сказал начальник. — Пойдем, что ли, ещё по маленькой.

А тетя Галя сидела на крылечке питомника, подперев голову рукой в огромной рукавице, и потихоньку плакала.

Вой над поселком постепенно начинал стихать. Уже одна из собаковозок стояла без дела, водители военной техники бродили вокруг машин, а начальство стояло отдельной кучкой на «главной площади» поселка — на конечной остановке автобуса, где были несколько магазинов и почта. Эта могучая генеральская кучка уже изрядно замерзла. И позволила себе распить бутылочку коньяка: генеральские лица стали морковного цвета.

Внезапно послышался звон и грохот. В доме, стоявшем довольно далеко от генералов, там, где обернутые фольгой трубы теплотрассы образовывали арку, внезапно вылетело окно, брызнуло стекло. Из окна во двор метнулся темный собачий силуэт.

— Что это там? — строго спросил один из генералов, повернув голову.

Не дождавшись ответа, поманил пальцем старшего офицера, который стоял неподалеку, тоже в кучке офицеров. Офицер торопливо сунул пластиковый стаканчик товарищу, вытер губы и подбежал.

— Что там? Слышал звон?

— Так точно, товарищ генерал-майор!

— Выясни!

Офицер трусцой ринулся в переулок, за ним поспешали двое омоновцев.

Они добежали до дома, где послышался звон, заглянули через забор. В доме выхлестало окно, занавеска вывалилась наружу. Во дворе никого не было.

Офицер замешкался, не зная, что предпринять. И, пока он так думал, опершись рукой о покосившийся забор, внезапно перед самым его лицом появилась страшная морда. В первую секунду офицер подумал: «черт!», — потом, уже выхватывая из кобуры ТТ, разглядел — это был человек. Странный, прямо скажем, но все-таки человек.

Он был небрит, и не просто небрит: казалось, лицо было покрыто мохнатой шерстью.

— Э-э… — протянул офицер. — Ты чего, хозяин?

Существо молчало, тяжело дыша.

— Двери, что ли, не хватило — в окно вываливаешься? — спросил кто-то.

— Да он, видать, с перепою, — отозвался другой омоновец.

Офицер выслушал всех, еще раз поглядел на человека. Человек тяжело дышал, изо рта разило чем-то тошнотворным. Руки он прятал за пазухой телогрейки.

— Ладно, обойдемся без скандала, — сказал офицер мохнатому. — Иди спи. Да окно одеялом завесь, — выстудишь избу-то.

Существо качнулось, напряглось. В зловонном рту заклокотало, и низкий, хриплый голос отчетливо произнёс:

— Оставь.

Офицер уже повернулся было уходить, но остановился.

— Чего «оставь»?

Существо опять качнулось, словно слова давались ему с трудом:

— Оставь нас в покое, — выговорило оно.

— Да я тебя и не трогаю!.. — начал было офицер, и осёкся. Прямо на него глядела медвежья морда с открытой пастью, и из пасти капала слюна.

Офицер отскочил, путаясь в кобуре. Омоновцы подняли автоматы, повернулись к начальнику, ожидая команды. Но команды не последовало: пока офицер вытаскивал пистолет, снимал с предохранителя, — медведь исчез. Исчез, будто его здесь и не было. Пустой белый двор с навесом. Под навесом, — тележка с алюминиевой бочкой — по воду ходить; аккуратная поленица берёзовых дров. Лопата для снега… Двор как двор.