Со второй попытки - [3]

Так я и сидел, раздумывая, попивая виски и изредка поглядывая на ту женщину, что была посимпатичней. Но по сути дела я даже не видел ее, потому что думал о Лане.

Вдруг тот парень, что барабанил пальцами по столу, встал и направился ко мне. У него была мягкая кошачья походка, но характер вряд ли был таким же мягким. Он остановился около моего стола и заорал: «Эй, ты!»

— В чем дело?

— Ни в чем, — ответил он. — Просто мне не нравится, что ты смотришь на мою девушку.

— Я ее даже не видел, — сказал я, — но раз ты поднял этот вопрос, то я, пожалуй, погляжу. — Я посмотрел на ту, которая была несколько получше. — Значит, это твоя девушка?

Он кивнул.

— Что ж, тогда пойди и посоветуй ей умыться, и пусть кто-нибудь научит ее пользоваться косметикой. Кстати, заодно с ней и тебе не мешает умыться и побриться.

Я улыбнулся ему.

Он схватил со стола мой стакан с виски и швырнул в меня. Я быстро наклонился, и стакан разбился о стену.

— Придется тебе купить мне виски, приятель.

Он грязно выругался и достал из кармана бритву. Я толкнул в него стол. Сучонок не ожидал этого и упал вперед на меня. Тогда я встретил его боковым ударом, и он завалился влево.

Краем глаза я увидел, что второй мужчина поднимается со своего места, и решил опередить его. Двумя прыжками преодолев расстояние, разделяющее нас, я дважды ударил его: один раз в челюсть, второй раз под сердце. Он свалился как подкошенный. Тогда пришлось вернуться к парню с бритвой. Он уже успел встать и стоял, покачиваясь.

Я сказал ему:

— Слизняк, я не люблю, когда балуются с бритвами. Усвой это. А теперь возьми у бармена для меня виски с содовой.

Он выругался и поднял ногу, чтобы ударить меня. Я схватил его за каблук и коленом стукнул по лицу. На это раз он упал и не поднялся.

Я огляделся.

Две девушки по-прежнему сидели за своим столиком. Приятельница парня с бритвой курила сигарету. У бармена был усталый вид. Казалось, происшедшее никого не удивило. Я поднял за шиворот парня с бритвой и, поддерживая, проводил к стойке. Он подчинился, возможно потому, что нос у него был сломан.

Пришлось поучить его хорошим манерам:

— Попроси виски с содовой, задохлик. Да повежливее.

Он заказал виски. Бармен смешал его с содовой и подал мне. Я выпил.

Бармен хрипло сказал, не обращаясь ни к кому непосредственно:

— Послушайте, нам тут не нужны неприятности.

— Конечно, — согласился я. — Всего хорошего, дамы и господа.

Затем я вышел.

Возвращаясь к своей машине, я подумал о том, что Лане вряд ли понравилась бы эта история.

До своего дома на Джермин-стрит я добрался в 21.30. Оставив машину в гараже, я поднялся в свою квартиру и распаковал багаж.

Приняв душ, я переоделся и выпил виски. Потом подошел к телефону и в раздумье посмотрел на него. У меня появилось немного странное чувство, когда я подумал о том, что могу в любой момент снять трубку и позвонить Лане. Это чувство можно назвать ожиданием или предвкушением чего-то очень важного. Но я гнал его от себя, стараясь избавиться от разочарований. Кроме того, я внутренне побаивался этого звонка возможно потому, что знал слишком много женщин, а это имеет свои отрицательные стороны.

Наконец я набрал номер, и к телефону подошла Лана.

У нее был такой голос, который невозможно забыть. Услышав его, я вспомнил поэму, которую читал в те годы, когда мы все увлекаемся поэзией. В ней женский голос назван «хриплой флейтой». Определение, возможно, не слишком яркое, но общую идею вы, надеюсь, уловили…

— Лана, я вернулся сегодня. В Лондон я нарочно ехал через Истборн, чтобы иметь время подумать о тебе. Сейчас я нахожусь в своей квартире на Джермин-стрит. Мы увидимся сегодня, или мне придется ждать до завтра?

— Мне бы хотелось встретиться с тобой поскорей, — сказала Лана. — Приезжай сейчас же.

Она дала мне адрес их дома на Понт-стрит и повесила трубку. После разговора с ней у меня осталось смутное чувство неудовлетворенности.

Я сел в машину и отправился на Понт-стрит. Дом выглядел респектабельно. Такой же вид имел и его дворецкий. На стенах висели портреты военных в старинных мундирах. Наверное, это были предки Ланы.

Я ждал ее в гостиной и, увидев, как поворачивается ручка двери, загадал:

«Если Лана сразу подойдет и обнимет меня, то все будет в порядке, если же нет, то быть беде».

Она не подошла, и я приготовился к неприятностям.

Выглядела Лана потрясающе. У нее была великолепная фигура, каштановые волосы с золотистым отливом и кожа цвета лучших сливок. Ее рот мог быть и строгим, и нежным, и трепещущим. Длинные ресницы прикрывали ее фиалковые глаза. Мне довелось на своем веку повидать немало женщин, но подобной я еще не встречал. Если вы не получили еще о ней представления, то вообразите себе девушку вашей мечты только еще в десять раз прекраснее.

— Ты не очень рада мне? — сдержанно спросил я. Она немного помолчала, потом ответила:

— Давай сядем и поговорим. Мне нужно кое-что сказать тебе.

Мы сели на диван, и я достал сигареты. Теперь я мог как следует разглядеть ее. Она была одета в черное платье, единственным украшением которого служила нитка жемчуга. На ногах у нее были черные туфли на высоких каблуках. Я подумал, что о ее лодыжках можно написать целую поэму.