Сны в ведьмином доме - [16]

Глаза его постепенно привыкали к фиолетовому свечению; Джилмен увидел, что старуха наклонилась вперед и протянула через стол пустую чашу. Нс владея более собой, юноша покорно вытянул руки и принял от нее кубок, отметив про себя его сравнительно малый вес. В ту же минуту на край треугольного отверстия в полу вскарабкался гнусный Дженкин. Затем ведьма жестом указала юноше, в каком положении он должен держать чашу, а сама занесла над крошечной жертвой огромный причудливой формы нож, как можно выше подняв правую руку. Клыкастая косматая тварь тем временем подхватила ведьмино заклинание резким взвизгивающим голоском, а колдунья каркала что-то в ответ. Джилмен почувствовал, как острое отвращение разъедает кору равнодушия, сковавшую его мысли и чувства; чаша задрожала в его руках. Еще секунда — и вид огромного ножа, опускающегося на маленькую беззащитную жертву, окончательно разрушил чары: Джилмен отбросил чашу, издавшую резкий звон, словно треснутый колокольчик, и руки его простерлись над столом, стремясь предотвратить чудовищное преступление.

В мановение ока он легко поднялся по наклонному полу, обогнул угол стола, вырвал нож из лап старухи и отбросил его в сторону с такой силой, что, звякнув о край узкого треугольного отверстия, огромный резак исчез в темном провале. Но уже в следующую секунду Джилмен утратил преимущество, которое давала ему внезапность; иссохшие пальцы старой колдуньи мертвой хваткой вцепились ему в горло, и он увидел перед собой морщинистое лицо ведьмы, перекосившееся от бешеной ярости. Джилмен почувствовал, как цепочка от дешевого нательного крестика врезалась в шею; положение было отчаянное, и он подумал, что, может быть, на колдунью подействует хотя бы вид распятия? Ужасная старуха обладала нечеловеческой силой, но пока она продолжала сжимать свои железные пальцы вокруг его горла, Джилмен сумел дотянуться слабеющими руками до крестика и вытащил его из-под рубашки, порвав при этом цепочку.

При виде этого оружия ведьма явно струсила, ее хватка настолько ослабела, что Джилмену удалось разжать старухины пальцы. Еще немного — и он подтащил бы ее к самому краю треугольного отверстия, но тут колдунья словно получила откуда-то дополнительный заряд энергии и с новой силой вцепилась юноше в горло. На сей раз он решился ответить тем же, и его руки потянулись к горлу мерзкого создания. Прежде чем старуха успела заметить, что он делает, Джилмен обернул вокруг ее шеи цепочку с крестиком и быстро затянул ее так, что дыхание ведьмы скоро прервалось. В ту минуту, когда ее сотрясала агония, Джилмен почувствовал несколько резких укусов в лодыжку и увидел, что Бурый Дженкин пришел на помощь своей хозяйке. Сильнейшим пинком он отправил маленькое чудовище в черный треугольный провал и услышал его удаляющийся визг где-то далеко внизу.

Джилмен не знал, мертва ли старуха; он просто бросил ее там, куда она упала. Отвернувшись, он взглянул на стол — и то, что он увидел, едва не лишило несчастного последних признаков разума. Бурый Дженкин, на редкость жилистый, вооруженный к тому же четырьмя дьявольски проворными лапками, не терял времени даром, пока старая колдунья пыталась задушить Джилмена. Нелегкая схватка была напрасной: то, чему юноша хотел помешать, все же произошло — только не грудь ребенка была пронзена острым кинжалом, а шея его — клыками косматого чудовища; чаша, еще недавно валявшаяся на полу, стояла теперь наполненной, рядом с маленьким безжизненным тельцем. В нескончаемом бреду снова возникла нечеловеческая песнь Шабаша, что доносилась из беспредельной дали; где-то там, понял Джилмен, должен находиться и сам Черный человек. Смутные воспоминания о прежних видениях сливались в сознаний с обрывками математических формул; юноша был почему-то уверен, что в дальних закоулках памяти должны сохраниться те самые фигуры и углы, нужные ему теперь для того, чтобы переместиться обратно в нормальный мир, в первый раз без посторонней помощи. Джилмен знал уже, что находится в заколоченной когда-то части чердака над своей комнатой; но удастся ли выбраться отсюда сквозь наклонный пол или через сужающееся пространство за наклонной стеной? Кроме того, даже если это удастся, не переместится ли он просто из одного сна в другой — из привидевшейся в кошмаре комнатки над наклонным потолком в ничуть не более реальный фантом старого дома, куда он хочет вернуться? Джилмен был больше не в силах провести границу между сном и действительностыю.

Невыносимо страшно погружаться в ревущую сумрачную пропасть, где бьется жуткий пульс Вальпургиевой ночи: смертельный ужас охватил юношу при мысли, что ему придется услышать собственными ушами первозданный ритм космоса, таившийся до поры в неведомых глубинах. Даже сейчас он чувствовал чудовищную низкую вибрацию — слитком хорошо догадываясь, что за ней кроется. В ночь Шабаша космический пульс достигает населенных миров, сзывая посвященных на страшные обряды, назвать которые не дано смертному. Множество тайных гимнов основано на подслушанных у вечности ритмах, но человеческое ухо не способно вынести их во всей первозданной полноте. Джилмена страшило и другое: может ли он, полагаясь на одну только хрупкую память, быть уверенным, что перенесется именно туда, куда хочет? Не окажется ли он вдруг на склоне каменистого холма, освещенного зеленым солнцем, или на мозаичной террасе над городом чудовищ с маленькими щупальцами в какой-то иной галактике, или даже в черной воронке последних пределов хаоса, где царит лишенный жалости владыка демонов Азатот?