Сны убийцы - [17]

— Последний потенциальный свидетель слинял, — ухмыльнулся Рубцов.

Четверо убийц, дабы не вызвать подозрений у намеченной жертвы, если та вдруг их заметит, также изображали рыболовов, рассевшись (правда, без удочек) у другой проруби, поближе к дому, и разведя на железном листе небольшой костерок — погреться.

— Давай начнем прямо сейчас, — предложил руководителю операции Курочкину Кусков. — Чего кота за хвост тянуть?

— Заткнись, болван! — отрезал Жора. — Шеф предупредил — Аникин опасен, возможно, вооружен. Это тебе не женщин с детьми из огнемета поджаривать!

Кусков, насупившись, отвернулся. «Перестраховщик хренов, — со злостью подумал он. — Постоянно оглядывается, осматривается, собственной тени опасается! А вот огнемет нам действительно не помешал бы. Подошли б к дому, полыхнули б в дверь да в окна огнем, и баста! Ноу проблем, как американцы выражаются».

Остальные хоть и воздерживались от комментариев, но также считали Курочкина перестраховщиком, особенно Николай Зелинский — высокий двадцатипятилетний амбал с развитой мускулатурой и гипертрофированным самомнением. «Мы профессионалы! — мысленно рассуждал он. — Омоновцы!!! И должны опасаться какого-то дядьки не первой молодости?! Не смешите!!! Впрочем, выступать не стану! Жорка как-никак старший группы, однако преподам ему наглядный урок! Первым зайду в дом и сделаю субчика голыми руками, без единого выстрела. Посмотрим, что скажет Курочкин тогда!»

Медленно тянулось время. Постепенно полностью стемнело. В одном из окон аникинской дачи зажегся свет, горевший до часу ночи. Убийцы продрогли до мозга костей и, когда без пятнадцати четыре Курочкин скомандовал: «Начали!», издали дружный облегченный вздох…

— Кусков останется у крыльца, — распорядился Жора. — Рубцов обойдет дом сзади, на случай если «клиент» успеет выпрыгнуть из окна, а мы с Колей зайдем вовнутрь.

— Я первый, — встрял Зелинский.

— Дело хозяйское, — равнодушно согласился Курочкин. — Ну, парни, вперед!..

* * *

Помимо пистолета, Шрам прихватил финский нож и кусок веревки. Итак, по словам Ани, Баскаков прислал четверых. Ба, да уж не те ли это упорные «рыбаки», замеченные им днем из окна? Весьма вероятно! Прибыли заранее, обследовали подступы к дому, использовав довольно правдоподобную маскировку, выждали время… Выбрали, надо отдать должное, самый подходящий момент. В четыре утра сон наиболее крепок. Замерзли небось… Ничего, в аду отогреетесь! Они наверняка уверены, что жертва дрыхнет «без задних ног». Значит, будут не шибко бдительны.

Лучше напасть первым, захватить инициативу в свои руки… Шрам отворил окно, выпрыгнул со второго этажа, благополучно приземлился в сугроб, обошел дом и спрятался в тени толстого старого дерева у забора, откуда отлично просматривались окрестности. Ждать пришлось недолго. Спустя несколько минут к крыльцу осторожно приблизились четыре темные фигуры. Отворив отмычкой дверь, двое зашли вовнутрь, третий остался стоять на пороге лицом к двери, держа наперевес помповое ружье, а четвертый двинулся в обход, невольно проходя мимо затаившегося Шрама. Тот действовал молниеносно, повинуясь годами выработанным рефлексам: метнул финку, по самую рукоятку вонзившуюся в позвоночник Кускову, и тут же прыгнул на спину Рубцову, умело захлестнув на горле удавку. Любитель насиловать мальчиков мучился недолго, успев лишь подумать перед смертью: «Курочкин был прав! Это настоящий „профи“!» Затем жизнь бывшего омоновца угасла. Тело с вываленным языком скорчилось в холодном снегу, и гнилая душа угодила прямиком в раскаленную адскую бездну…

* * *

Курочкин с Зелинским вламывались в одну за другой комнаты, но все они оказались пусты.

— Смотался, гад! — яростно прошипел Жора. — И как мы проморгали?

— Может, в погребе спрятался или на чердаке? — предположил Зелинский, упорно не желавший верить в то, что «дичь» ушла из-под носа «охотников».

— Ладно, проверь для профилактики, — вяло согласился Курочкин, — а я позову ребят…

Выйдя на крыльцо, он споткнулся о труп Кускова, выпрямившись, встретился с презрительным взглядом мужчины в спортивном костюме и кожаной куртке, увидел черное дуло нацеленного пистолета, мысленно ужаснулся, и в следующую секунду тупорылая девятимиллиметровая пуля «макарова», разворотив грудную клетку, швырнула Жору назад в дом… Услышав звук выстрела, Николай Зелинский сперва опешил, потом подумал: «Наверное, поймали его на дворе и пристрелили… Эх жаль, без меня! Опередили-таки!», рванулся к выходу и столкнулся в коридоре с «дичью», фотографию которой показывал Баскаков. Крутость «профессионала-омоновца» мгновенно испарилась, липкий ужас сковал тело, руки безвольно опустились. «Все!» — мелькнуло в охваченном паникой мозгу…

* * *

Последнего, четвертого, убийцу Шрам прикончил без помощи оружия, нанеся только два удара — проникающий пяткой в низ живота и, для верности, согнувшемуся противнику локтем в основание черепа.

— Вот и все, — вслух сказал он. — За что боролись — на то и напоролись.

В этот момент в кармане застреленного запищал сотовый телефон, чудом не поврежденный ни пулей, ни хлынувшей из раны кровью. Шрам, усмехнувшись, взял трубку и поднес к уху.