Сны убийцы - [14]

— Будь счастлива, малышка, — на прощание сказал он. — Подыщи себе хорошего человека, выйди замуж, рожай детишек…

— Я даже не знаю, как вас благодарить! — расплакалась Ира. — Вы столько для меня сделали! Вы…

— Перестань, — грустно усмехнулся Аникин. — Вытри глазки!.. Что же касается благодарности… Молись иногда за мою грешную душу! Этого вполне достаточно!!! Ну все, все, иди! А то опоздаешь на посадку…

Когда самолет поднялся в воздух, Петр Александрович ощутил невероятное душевное облегчение, хотя интуитивно чувствовал — над головой у него сгущаются тучи…

* * *

К мысли ликвидировать Аникина первым пришел, как ни странно покажется на первый взгляд, не кто-нибудь, а «старый верный друг» Баскаков (он же давнишний подельник Шрама — Хан). Дело в том, что Игорь Семенович пламенно любил самого себя (причем только себя!) и ради спасения собственной «драгоценной» задницы был готов на все. Второе место в его душе занимал, как выражаются гадалки, «денежный интерес». В силу причин вышеизложенных Баскаков рассуждал следующим образом: «Свихнувшийся Петька втравил меня в крупные неприятности. Запросто могу попасть под раздачу.[12] Значит, медлить нельзя. Избавившись от придурка, я разом убью трех зайцев: реабилитируюсь в глазах Шилова, стану единственным владельцем банка „Меркурий“ (на хрена мне сдался сумасшедший компаньон?) и, возможно, приберу к рукам „Эсмеральду“. Не пропадать же добру! В общем, игра стоит свеч».

Данное решение родилось в голове Баскакова мгновенно, едва Игорь Семенович закончил материться, услышав в телефонной трубке: «Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее». Родиться-то родилось, но осуществить его было не так просто. Требовалась длительная, серьезная подготовка. Хан хорошо помнил, насколько опасен Шрам, в совершенстве владеющий приемами рукопашного боя, умеющий стрелять не хуже любого снайпера и обладающий молниеносной реакцией, за всю жизнь подведшей Петра лишь однажды — в 1975 г. он в пьяной драке прозевал удар ножом в живот, не задевший, по счастью, жизненно важных органов. Остался только шрам (отсюда, кстати, и появилась соответствующая кличка). Короче, голыми руками Аникина не возьмешь. Что же делать? Нанять «профи»?[13] Или попробовать обойтись силами ребят из службы безопасности «Меркурия»? Подыскать «профи» — долгая песня! Пока через надежных знакомых выйдешь на посредника[14] (сам Игорь Семенович таких связей не имел), пока то, пока се… А знакомые? Где гарантия их надежности? Вдруг обманут, подсунут дилетанта или, что еще хуже, попросту продадут Аникину? (Тут Баскаков зябко поежился.) Разъяренный Шрам неминуемо замочит его самого… Баскаков маялся в сомнениях несколько дней и в конечном счете остановился на втором варианте. В службе безопасности «Меркурия» числилось много народу (одни охраняли здание банка, другие — резиденцию Баскакова), однако для успешного исполнения задуманного годились только четверо: Леонид Рубцов, Семен Кусков, Николай Зелинский и Георгий Курочкин. Все четверо в прошлом являлись бойцами ОМОНа, побывали в Чечне и порядком там набезобразничали (Рубцов, например, насиловал мальчиков, Кусков любил «баловаться» с огнеметом, заживо сжигая в домах женщин и детей, а Зелинский с Курочкиным активно продавали чеченским боевикам оружие). После заключения мира они, от греха подальше, уволились со службы (уж слишком здорово успели засветиться) и устроились на работу в «Меркурий». Георгию Курочкину, или попросту Жоре, Игорь Семенович доверял больше остальных, а потому решил так: после выполнения задания (т. е. убийства Аникина) Курочкин потихоньку уберет подельников, а затем он, Баскаков, избавится от Жоры (Хан тоже умел убивать). На всякий, как говорится, пожарный. Мент (пусть даже бывший), он и в Африке мент! Сегодня обнимается с тобой, в дружбе клянется, а завтра сдаст как стеклотару. Поэтому самый лучший мент — это мент мертвый…

Разобравшись с основным вопросом, Баскаков принялся досконально обдумывать детали намеченной операции…

* * *

Способность более-менее ясно мыслить господин Шилов обрел лишь спустя неделю после произошедшей с ним катастрофы и сразу же по сотовому телефону вызвал к себе в больницу некоего Владимира Николаевича Мясникова, отвечающего за безопасность шиловских игорных домов. Извращенец лежал в одной из комфортнейших московских клиник, в персональной палате, снабженной всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами. Его за большие деньги прооперировали лучшие хирурги, ввели в разбитую мошонку дорогостоящие импортные лекарства, вставили дренажную трубку и клятвенно заверили: «Все будет в порядке! Половые функции полностью восстановятся», но Дмитрий Игоревич им не верил. В мозгу у него прочно засели слова Бородачева: «…Атрофация… поврежденные яички заменяются рубцовой тканью. Короче, об интимных отношениях с женщинами лучше забыть. Желательно прямо сейчас!» Разум господина Шилова (и раньше-то психически неуравновешенного) окончательно помутился. Жестокое предсказание кандидата медицинских наук преследовало его и днем и ночью, постоянно гремело в ушах, огненной надписью проступало на стенах, заменяло собой любое изображение на экране телевизора. Сперва Дмитрий Игоревич только скулил, как побитая шавка, затем, очухавшись, воспылал неистовой жаждой мести.