Сны инкуба - [4]

Мика пошёл дальше вдоль шеренги, и детектив Арнет посмотрела на меня вопросительно густо накрашенными, но прекрасными глазами. Открыла рот, будто хотела спросить, хорошо ли я себя чувствую, но её отвлёк следующий гость. Натэниел действительно может отвлечь.

Джессика Арнет на несколько дюймов выше Натэниела с его пятью футами шестью дюймами, и потому ей пришлось смотреть вниз навстречу взгляду его лавандовых глаз. Это не преувеличение — глаза у него не синие, а на самом деле бледно-лиловые, лавандовые, цвета весенней сирени. Одет он был в рубашку с окаймлённым воротником почти того же цвета, что и его глаза, и потому лавандовый цвет выделялся ещё сильнее. В красоте этих глаз можно было утонуть.

Он протянул ей руку, но она его обняла. Обняла, как я понимаю, поскольку в этой ситуации никто не счёл бы объятие неуместным. Обняла, значит, потому что можно было.

После полусекундного колебания он обнял её в ответ, но голову отвернул, глядя на меня. Его глаза ясно просили о помощи.

Она ничего такого не сделала — только обняла его, когда можно было ограничиться рукопожатием, но глаза Натэниела смотрели очень серьёзно, будто его это смутило куда больше, чем должно было. Поскольку работает он стриптизером, можно бы предположить, что он привык, когда бабы его лапают. Может, в этом и было дело? Он же не на работе сейчас.

Она стояла, будто приваренная к его телу, а он только смотрел таким взглядом, будто звал на помощь. Но тело его не напрягалось, не вырывалось, и своим озадаченным взглядом он на Арнет не смотрел.

Объятие затянулось больше, чем было бы вежливо, и, наконец, до меня дошло, в чем тут проблема — отчасти. Натэниел — наименее доминантная личность из всех, кого я знаю. Он хотел прервать объятие, но не мог отодвинуться первым. Джессика должна была его выпустить, а она, очевидно, ждала, пока первым двинется он, и тот факт, что он этого не делает, понимала совершенно неправильно. Вот черт! Отчего мне всегда попадаются мужчины, у которых в жизни такие нетривиальные проблемы? Везёт, наверное.

Я протянула руку к Натэниелу, и облегчение на его лице отразилось настолько явно, что было видно всем, кто смотрит и понимает. Только он отворачивался, чтобы Джессика этого взгляда не видела. Это бы ранило её чувства, а Натэниел ничьи чувства никогда не хочет ранить. А потому он не видел её сияющего лица — оно просто светилось влечением, которое Джессика сочла взаимным. Честно говоря, я было думала, что Натэниелу она нравится, хотя бы немножко, но лицо его говорило другое. По крайней мере, мне.

Натэниел ухватился за мою руку, как перепуганный мальчишка, которого только что спасли от местного хулигана. Я его притянула к себе в объятия, и он прилип ко мне, прижавшись телом теснее, чем я бы предпочла на публике, но я его понимаю. Он хотел уюта физического прикосновения, и он, кажется, догадался, что Джессика Арнет поняла его неверно.

Я прижала его так тесно, как могла, как хотела прижать Мику. С тем меня бы это сконфузило, но не с Натэниелом. С ним я могла себя контролировать. В него я не влюблена. Я погладила длинную косу цвета опавших листьев, которая падала чуть не до щиколоток. Поиграла с ней, будто с куда более интимным предметом, надеясь, что Джессика намёк поймёт. Мне бы надо было знать, что просто чуть затянутых объятий для этого не хватит.

Из объятия я высвободилась первой, но он не отрывал взгляда от моего лица. Глядя в его лицо, я понимала, что она там увидела — поразительную, завораживающую красоту. За последние полгода он раздался в плечах от тренировки с тяжестями — а может, просто потому, что ему всего двадцать и он ещё матереет. Сладко было смотреть на него, и я была почти уверена, что в постели он был бы так же сладок. Но, хотя Натэниел живёт у меня, прибирается в доме, покупает продукты, выполняет мои поручения, сношения у нас с ним до сих пор не было. Я этого старалась избегать, поскольку не собиралась оставлять его при себе. Когда-нибудь Натэниелу понадобится свой дом и своя жизнь, потому что не всегда он будет мне нужен в том смысле, в котором нужен сейчас.

Я — человек, но я — первая Нимир-Ра у леопардов, которая осталась человеком. И ещё я первый человек-слуга мастера вампиров, обретшая определённые… способности. Но у этих способностей есть свои теневые стороны, и одна из них — необходимость питать ardeur примерно каждые двенадцать часов. Ardeur — это французское слово, означающее пламя, и в данном контексте имеет смысл вроде «сгорать от любви». Только слово «любовь» — весьма неточно.

Я смотрела в расширенные сиреневые глаза Натэниела, держала в ладонях его лицо. И сделала единственное, что смогла придумать, чтобы на этом приёме Джессика Арнет не ставила его и себя в неловкое положение. Я его поцеловала. Поцеловала, потому что ему это было нужно. Поцеловала, потому что он — мой pomme de sang, яблоко крови. Поцеловала, потому что он — моя пища, а мне претит, что кто-то — моя пища. Я и от Мики тоже кормлюсь, но он — мой партнёр, бойфренд, и сам достаточно доминант, чтобы сказать «нет», когда хочет сказать «нет». Натэниел же хочет, чтобы я его взяла, чтобы он принадлежал мне, и что с этим делать — совершенно непонятно. Пройдёт ещё несколько месяцев, ardeur будет укрощён, и мне уже не нужен будет pomme de sang. И что тогда станет делать Натэниел?