Сновидения - [15]

"Опять атомы прыгали перед моими глазами, и мой взгляд, завороженный повторяющимися образами, сходными друг с другом, уже не мог различить более крупные структуры различной формы, построенные в длинные цепочки, многие их которых замыкались друг на друге. Все двигалось в змеевидной, танцующей манере. Неожиданно что-то произошло. Одна из змей отделилась от своего собственного хвоста и новая структура дразняще затанцевала перед моими глазами. Как будто пронзенный молнией, я проснулся..." .

Это сновидение помогло Кекуле понять, что структура бензола представляет из себя замкнутое карбонное кольцо. Это открытие было переворотом для современной химии. Когда Кекуле рассказывал эту историю своим коллегам на научном съезде в 1890 году, он завершил свой рассказ так: "Давайте изучать сны, джентельмены, и тогда мы, возможно, придем к истине". Предположите, что бы случилось, если бы Кекуле "отогнал" свой "змеиный" сон, усмотрев в нем фрейдовский символизм. Стоит обратить внимание и на намеки Кекуле, что он уже видел подобные сновидения до того, как понимание их значения пронзило его.

Несколько десятилетий спустя, Отто Леви, немецкий психолог, переселившийся в Соединенные Штаты, описал сновиденческую инспирацию, посетившую его и принесшую ему в 1936 году Нобелевскую премию за исследования в области медицины и психологии. До этого времени считалось, что нервные импульсы в организме передаются электрической волной. Леви в беседе с коллегами в 1903 году предположил, что возможна химическая трансмиссия нервного импульса, но он не увидел способа доказать свое предположения, и в его сознании эта идея ушла на второй план. Она возникла вновь в 1920 году:

"...В ночь накануне Пасхального Воскресенья этого года я проснулся, повернулся к свету и сделал несколько заметок на обрывке тонкой бумаги. Затем я снова уснул. В шесть часов утра у меня возникло ощущение, что я этой ночью записал что-то очень важное, но я не смог расшифровать каракули. Следующей ночью, в три часа идея возвратилась ко мне. Это был замысел эксперимента, который помог бы определить, правомочна ли гипотеза химической трансмиссии, которую я высказал семнадцать лет назад. Я немедленно поднялся, пошел в лабораторию и на лягушачьем сердце поставил эксперимент, который представился мне во сне... Результаты этого эксперимента стали основой теории химической трансмиссии нервного импульса".

Тот факт, что Леви видел идею этого эксперимента две ночи подряд, может послужить источником для новых исследований явления, известного как "соответствие второй степени". Имеется в виду то, что определенное сновидение имеет тенденцию возникать и появляться снова в определенное время. Обратите внимание на то, что в первый раз Леви потерял свое сновидение, записав его неотчетливо. При втором появлении этого сюжета Леви не дал себе забыть его и, подобно Тартини, который схватил свою скрипку, он встал с постели и отправился в лабораторию, чтобы проверить там свою ночную идею. Мой метод фиксации сновидений, который описывается в главе 8, поможет вам удержать важные идеи, пришедшие к вам во сне.

Замечено, что Леви поставил сходный эксперимент, но совсем для другой цели за два года до своего сновидения. Этот эксперимент, очевидно, обеспечил его сознанию существенный элемент, который позже комбинировался в состоянии сна с предположением, которое он за семнадцать лет до этого высказал. Особо же примечательна в этих открытиях, сделанных во сне, специфическая способность сновиденческого сознания комбинировать мысли или события, разделенные географией и временем, с получением уникального результата.

Вы убедились в том, что элемент субъективного погружения предшествует непредвиденному творческому сновидению; при запланированном творческом сновидении это погружение практикуется намеренно.

Давайте теперь оставим "случайные" сновидения, творческий результат которых возник спонтанно, и обратимся к людям, которые преднамеренно вызывают сновидения с творческими результатами. Вы обнаружите, что эти процедуры могут применяться и по отношению к вашим собственным снам. Вспомните переход от сновидений-удовольствий к снам-ужасам, происшедший с Томасом де Куинси, на которого воздействовал опиум. Сновидения английского писателя Роберта Льюиса Стивенсона (1850-1894) развивались в обратном направлении: когда он был ребенком, он страдал от сновидений-кошмаров, а став взрослым, он, напротив, получал удовольствие от пленительных снов. Эта счастливая перемена была прямо связана с тем, что ему удалось обрести контроль над своими сновидениями.

Стивенсон прослеживает в мемуарах эволюцию своих сновидений. Он рассказывал о своей детской борьбе с ужасными сновидениями. Он просыпался в страхе после таких снов, как "приклеивание к карнизу коленями и подбородком". Когда он подрос, его сны стали менее страшными, но по-прежнему оставались дискомфортными. Позднее, будучи уже студентом Эдинбургского университета, он мучился ночными кошмарами настолько, что ему пришлось консультироваться у врача, после чего его сны приобрели более банальный характер. В конечном счете, Стивенсон оказался способен внести существенную перемену в свои сновидения. Он завел привычку на ночь сочинять сказки исключительно для собственного удовольствия, прекращая или изменяя истории по собственной прихоти. Когда же он превратил свое домашнее занятие в профессию, он сознательно создавал приятные и счастливые сказки. И обнаружил, что его ночные страдания окончились. Был ли он бодрствующим или же дремал, те, кого он называл "маленьким народом" своих сновидений, были заняты созданием историй, которые пользовались спросом у читателей. Стивенсон заметил, что именно период, когда он нуждался в деньгах, "...весь маленький народ начинал стараться в поисках того же самого и трудился всю ночь напролет. Теперь не надо было опасаться снов-кошмаров; летающее сердце и снятый скальп; - в прошлом, аплодисменты, нарастающие аплодисменты, огромный интерес, растущее ликование, удивление собственной фантазии и, под конец, ликующий скачок в бодрствование с криком: "У меня есть это, этого достаточно".