Снова в Китае - [35]

Прежде чем начать работу, Ху-мин разводил очаг и часа два вываривал бамбук, пока он не становился мягким и податливым, как воск, а потом, высыхая, превращался в жесткие костяные пластинки, цилиндрические вазы соломенно-золотистого цвета. В чулане становилось жарко, как в парильне. Вадим изнемогал, исходил потом и с нетерпением ждал конца бамбуковой экзекуции... А резчик Ху-мин будто не ощущал духоты. С помощью Ван-Ваныча резчик посвящал Вадима в тайны своего мастерства. Каждая порода дереза требует своего: бамбук, созревший осенью, месяцами выбеливают на солнце, и он приобретает устойчивый цвет, под верхним, светло-желтым слоем появляется темно-коричневая подкладка, которая и образует под резцом тонкий и контрастный рисунок... Самшит для статуэток высушивают в темноте два-три года. Из камфарного дерева делают ларцы, сундуки, мебель, которую не точит червь...

Вадим тяготился бездельем в душном чулане, а Ван Ваныч все обещал, что скоро придет лесной человек... Человек не приходил. Ночами, когда Вадим покидал свою каморку, он слышал в кузнице Гун-лина сдержанные голоса, тяжелое дыхание мехов, удары молота о наковальню. Как-то раз пришел Ван-Ваныч и повел его за собой. В кузнице кроме Гун-лина, резчика и старого рыбака сидели три незнакомых человека. Угли, пылающие в горне, то затухая, то разгораясь, бросали красноватый свет на их лица.

– Чан Фэн-лин, – представился один, поднимаясь навстречу Вадиму. На нем была военная фуражка, ватник, перепоясанный ремнем, на ногах мягкие башмаки из сыромятной кожи. Полусолдат, полукрестьянин. За спиной винтовка японского образца, похожая на карабин. Ван Ваныч объяснил: это тот человек, которого ждали...

Трое вооруженных людей были партизанами, а Чан Фэн-лин – командир их отряда. Он спросил, что собирается делать русский летчик.

– Добираться к своим, – ответил Вадим.

Из того, что переводил ему Ван Ваныч, Вадим понял, что партизанский отряд, которым руководит Чан Фэн-лин, находится в горах, в двадцати ли от этой деревни. Сам он бывший солдат, служил еще у Чжан Цзо-лина. Японцы заставили работать на каком-то строительстве. Потом всех рабочих погрузили на старую баржу и потопили, а Чан Фэн-лину удалось бежать. В его отряде около полсотни людей, но очень мало оружия, главным образом пики. Недавно добыли пулемет, но он неисправный, его принесли с собой, чтобы показать кузнецу, но Гун-лин тоже не знает, почему пулемет не работает. Может быть, русский поможет.

Командир отряда считает, что товарищу Ва-дину лучше перейти в их отряд, здесь оставаться опасно, в районе действуют японские каратели, отряд, присланный для борьбы с партизанами. Сейчас Чан Фэн-лин идет в соседний район и вернется дня через три. На обратном пути он возьмет с собой русского летчика.

Партизаны отнесли в мастерскую Ху-мина пулемет «Гочкис» с двумя лентами патронов и, нагрузившись пиками, которые выковал кузнец Гун-лин, ушли из деревни...

Весь следующий день Вадим провозился с «Гочкисом». Оказалось, что у него был неисправен замок и не работал подающий механизм. Пришлось вытачивать новую деталь, и они работали с Гун-лином, закрывшись в кузнице. К вечеру пулемет был готов, его следовало бы проверить, но выстрелы могли привлечь внимание жителей, вызвать всякие разговоры, которые дойдут до японцев.

Накануне условленной встречи с Чан Фэн-лином, вечером, в мастерскую прибежал испуганный Ван Ваныч.

– Японца!.. Японца!.. Твоя надо беги, беги, – торопливо говорил он.

Тревожная весть сразу облетела деревню. Вадим забежал в кузницу, чтобы захватить «Гочкис», и застал там кузнеца, резчика Ху-мина и старого рыбака. Все, кроме рыбака, решили уходить из деревни. Захватив пулемет, узкой тропинкой спустились к озеру и, пригибаясь в камышах, вышли к лесу. Позади них слышались выстрелы, которые гулко разносились по берегам озера. В деревню пришли каратели.

Дождавшись темноты, Ху-мин решил вернуться в селение. Боялись, что партизаны Чан Фэн-лина столкнутся с японцами. Может, удастся их предупредить. Под утро резчик вернулся вместе с Чан Фэн-лином и двумя его партизанами. Каратели оцепили деревню. Кто-то донес, что в кузнице бывают партизаны. Рыбака закололи штыками и несколько раз выстрелили в него, когда он лежал мертвый. Кузницу сожгли, но остальные фанзы пока не трогают. Грозят сжечь деревню, если жители не выдадут партизан...

Резчик Ху-мин сказал:

– Степную траву всю не вырвать! Весной она вырастет снова, как только подуют теплые ветры... Так писал Бай Дю-и, живший тысячу лет назад.

Ху-мин был самым грамотным среди сидевших рядом с Вадимом.

Совещались, что делать дальше. Чан Фэн-лин предложил сделать засаду, когда японцы поедут обратно. Вадим сказал:

– Можно испробовать «Гочкис», он должен работать.

Кузнец Гун-лин лучше других знал окрестные места, он прожил здесь всю жизнь.

– На восток дорога идет между озерами, через плотину, – сказал он, – и упирается в скалы. Японцы обязательно поедут мимо скалы, другой дороги нет. Место называют «Ущельем диких гусей».

– Это далеко? – спросил командир отряда.

– Если выйдем сейчас – к рассвету будем.

Солнце еще не взошло, над низиной поднимался туман, когда партизаны подошли к Ущелью диких гусей. Ущелья здесь никакого не было, просто дорога упиралась в скалу, обходила ее вдоль берега, а потом снова шла на восток. От скалы до плотины с маленьким каменным мостом было метров двести. Рассудили так: японцы выйдут из деревни утром, когда станет совсем светло, – в темноте они не решаются ходить по китайским дорогам. Значит, здесь они будут до полудня. Когда колонна перейдет мост и еще не достигнет скалы, Ва-дин откроет огонь. Следом трое начнут стрелять из винтовок. Путь отхода у карателей останется один – назад через плотину. Когда они сгрудятся на мосту, надо выпустить последнюю ленту, потом броситься вперед и забрать, что можно, из оружия, пока японцы не успеют еще прийти в себя. Если же пулемет откажет... С тремя винтовками делать нечего...