Снова три мушкетера - [57]

— Вы отправляйтесь на угол улицы Кассет, а вы — на угол Сервандони. Я останусь тут и буду наблюдать за домом. Я хочу подойти поближе — заглянуть внутрь. Если кто-то покажется — дайте мне знать.

Дом, который вызывал такой интерес со стороны предводителя закутанных в плащи людей, на первый взгляд не выделялся ничем особенным среди множества таких же домов славного города Парижа. Как уже ясно из описанного выше разговора, он был расположен на улице Вожирар, между улицами Кассет и Сервандони. Это был небольшой дом, окна которого, за исключением одного, по обыкновению того времени, выходили не на улицу, а в маленький тенистый садик, расположенный позади него.

Не выглядел он слишком примечательным и на второй взгляд. Однако была одна особенность, отличавшая его для ночного соглядатая от всех домой Парижа, — в этом доме жил Арамис.

Всего же в этой части улицы было только три дома, и всего два окна выходило на улицу. Одно из них принадлежало небольшой пристройке, параллельной флигелю, где квартировал Арамис, второе окно и было собственно в комнате Арамиса.

Таким образом, предводитель полуночников не мог ошибиться. Отправив своих подчиненных направо и налево для наблюдения за улицей и оставшись в одиночестве, он осторожными, тихими шагами направился к окну Арамиса, находившемуся в первом этаже.

Окно это было закрыто ставнями, но неплотно, поэтому, приблизившись к нему, можно было увидеть внутренность комнаты. Сделать это было тем более нетрудно, что в комнате горел свет.

Человек в плаще подошел к окну и приник к просвету между створками ставней. С минуту он внимательно вглядывался внутрь. Затем вдруг отпрянул от окна и, скрывшись в тени дома на противоположной стороне улицы, подозвал своих сообщников условным свистом.

Те не замедлили появиться перед ним, покинув свои наблюдательные посты.

— Как вы смели отлучиться, Леруа? — гневно спросил предводитель.

— Клянусь, сударь, что я неотлучно находился на посту.

— В таком случае я предлагаю вам самому подойти к дому, наблюдение за которым было поручено вам, и заглянуть в щель между ставнями.

— Но я… я и так знаю, что там находится именно этот человек. Он не покидал дома, разве что сам дьявол забрал его оттуда. В доме нет второго выхода.

— Поглядите сами, Леруа, и вы поверите в существование дьявола!

Тот из двоих соглядатаев, который звался Леруа, послушно подошел к окну, приподнялся на носках, так как был невысокого роста, и заглянул в просвет. Почти сразу же он отшатнулся от окна, приглушенно охнув.

— Теперь вы убедились сами, не так ли? А ведь у дома нет запасного выхода, и вы это сами прекрасно знаете.

— Но… но клянусь, сударь, что я сам не понимаю, в чем тут дело!

— Кого же вы обнаружили в комнате, любезный? — насмешливо спросил предводитель.

— Какого-то францисканца, читающего при свете свечи. Он примерно одного роста с хозяином дома, но значительно старше и совсем не похож на него.

— Вот именно — совсем не похож!

— Но как же этому дьяволу удалось улизнуть оттуда? Я ничего не пойму, сударь! — в отчаянии вскричал тот, кого называли Леруа.

— Вы говорите, францисканец, сидящий в комнате, мало похож на мушкетера, за которым вам велено было следить. Зато я сильно подозреваю, что этот францисканец очень смахивает на того нищего монаха, что пытался просить милостыню в доме. Видно, он нашел больше, чем просил. Гостеприимный хозяин пустил его переночевать, да еще и оставил дом на него!

— Нет же, сударь. Его моментально выставили наружу. Клянусь вам, сударь — он не пробыл внутри и десяти секунд!

— Бедняга Леруа! Неужели вам не ясно, что наружу вышел хозяин дома, который давно поджидал этого монаха в такой же коричневой рясе. Они провели вас, как несмышленыша! Когда это случилось?

— Вы имеете в виду…

— Я имею в виду время появления монаха. И время его выхода из дома, болван!

— Это было… около полутора часов назад, сударь.

— Проклятие! Вы упустили того, за кем вам было поручено следить. Этот человек, без сомнения, уже успел встретиться с теми, с кем он должен был встретиться, а мы даже не знаем, где и как это произошло! Вы не оправдали моего доверия, Леруа, и я доложу об этом отцу Жозефу!

Пока происходила эта сцена, тот, кого так старательно, но неудачно стерегли люди кардинала, в монашеской рясе, скрывающей длинную шпагу, кинжал и пару пистолетов за поясом, пробирался по ночным парижским улицам, низко надвинув на лицо капюшон.

Прогулка по ночному Парижу в те времена, когда людям нередко приходилось пускать в ход оружие и среди бела дня, представляла собой достаточно рискованное предприятие. В ночном мраке никто не мог поручиться за свои пожитки, драгоценности и самое жизнь. Человек мог попасть в кружок ночных гуляк, которые развлечения ради сорвали бы с него плащ, или в руки отрезывателей кошельков, которые, стоя в тени вдоль стен домов, ловко срывали кошельки, носимые мужчинами и женщинами у пояса. Как правило, сопротивляться было бесполезно. В противном случае на следующее утро в канаве или сточной яме полиция обнаруживала очередной труп.

Поэтому с наступлением сумерек одинокие пешеходы изо всех сил торопились в свои жилища, прекращалась уличная торговля, и парижская жизнь замирала. Только слабо мигали качающиеся фонари у церквей, отбрасывая при каждом размахе причудливые тени, да изредка улицу пересекал ночной патруль с мерцающими в свете фонарей тяжелыми алебардами.