Сноходец - [54]

Мать долго держала ладонь, не позволяя мне увидеть происходящее, а когда убрала, на месте, где недавно стояли на коленях разбойники, остались лишь пятна крови, в то время как азартно урчащие звери что-то подбирали с земли.

— Пойдем, — сказала мать, — надо побыстрее закончить с торговлей и вернуться домой. В этом году холода начнутся раньше, чем обычно.

Но надежда по-быстрому закончить дела очень быстро завяла и испарилась. Местные сказали, что через день привезут тела убитых, они справят тризну и только после этого с удовольствием займутся с нами торговлей. А пока ходите, гости дорогие, смотрите, как у нас все устроено.

Устроено было интересно. Вся равнина, насколько видел глаз, была разделена высокими деревянными оградами на участки. После того как стадо зверей утром заходило на один участок, к вечеру там оставалась только одна земля, без единой травинки. Морды у зверей были приплюснутые, а пасти длиной с локоть взрослого человека. Наклонят башку к земле и идут, оставляя за собой полосу очищенной от травы земли. Местные после этого что-то сажали, пока звери обрабатывали следующий участок.

Ходил посмотреть на это я не один. За мной хвостиком увязались сразу два человека. Одним был родич, а второй — из полудиких. Сын их лидера. Я с ними практически не общался, и раз уж представилась возможность узнать побольше об одомашненных зверях, я воспользовался этим шансом на полную и, не стесняясь, расспрашивал местных.

После десятка разговоров стало ясно, что выведенная ими порода не идеальна. Шерсть у зверей была густая, но отрастала она крайне медленно. Если обрезать весной, то к зиме она отрастет чуть больше, чем до половины прежней длины. Да и мясо было жесткое, как подошва ботинка. Только у новорожденных оно мягкое и нежное, и то длилось это состояние от силы дней пять или шесть. Поэтому на мясо зверей не пускали и держали только ради молока. Вот его они давали много. Самок доили два раза в день и получали в общей сложности около тридцати литров от одного животного.

К некоему удивлению я узнал, что молоко либо пили так, либо после того, как оно прокиснет, пекли из него хлеб. Ну, как хлеб, больше это было похоже на большие и толстые серые лепешки. Творог, сыр, сметана, масло — о таких вещах, здесь не слыхом не слыхивали и даже не знали, что это такое. Прямые вопросы я не задавал, так, вскользь поспрашивал, а когда побывал в их жилищах, то придумал причину для этого. Очень уж бедно здесь жили. Голые стены и минимум вещей.

Как рассказал хозяин жилища, пригласивший нас в гости, много молока уходило на прокорм детенышей. Торговля зверями пока была единственной статьей дохода для них. Раньше они жили в другом месте, занимались земледелием, но после того, как земли, на которых они трудились, внезапно затопило, им не оставалось ничего другого, как уйти, потеряв все нажитое в один миг, и искать себе новое место.

— Почему затопило? — не на шутку заинтересовал меня этот факт.

Оглянувшись, хозяин наклонился ко мне и тихо сказал:

— Из-за практиков. Они сражались неподалеку, и после этого наши земли просели вниз. Теперь там большое озеро.

Я мог только покачать головой, не в силах выразить словами обуревавшие меня чувства. Какими надо располагать силами, чтобы сделать такое? Я не знал, и даже думать не хотел, потому что… это пугало.

Экскурсия оказалась на редкость познавательной и интересной. Всего за три года люди, в одночасье потерявшие все, смогли как-то устроиться и приспособиться на новом месте. Не удивлюсь, если через десять лет их дома будут роскошными и богатыми. Но это во многом будет зависеть от экспериментов, которые они сейчас проводят, выводя новую породу. Хотят, чтобы она давала чуть меньше молока, но зато ее мясо было съедобным. Правильное направление, но вот получится ли у них, только время покажет.

Тризна началась когда начало темнеть. Тела погибших были омыты, переодеты в чистые одежды и возложены на впечатляющую поленницу. Заносили их туда по приставной лестнице, и в высоту конструкция получилась на 5–6 метров. Когда подожгли дерево, пламя взметнулось ввысь на десятки метров, и жар заставил многих отойти назад. Лишь я остался стоять на своем месте, да та баба, что раздавила голову атамана разбойников. Вглядываясь в огонь, я впал в подобие транса. Подобие, потому что состояние было немного иным, чем прежде. Раньше, впадая в транс, я проваливался в него целиком, не зная, когда вынырну обратно. Сейчас же я знал, что могу выйти из него в любой момент, когда захочу.

Пока я стоял возле погребального костра, мне показалось, будто я увидел фигуры призрачных людей, которые с высоты, из языков пламени, смотрели на нас. Прощаясь. Одна за другой они исчезали в пламени, и когда последняя из них исчезла, баба повернулась ко мне.

— Ты тоже их видел? — спросила она и, видимо, прочитав ответ на моем лице, повернулась обратно. — Не советую так больше делать, — немногим погодя, донесся ее глухой голос, — граница между миром живых и царством мертвых иногда бывает крайне тонка, и мертвые могут затянуть тебя к себе.

— Хе-хе-хе, — после короткого молчания раздался ее смешок, — но не сегодня. Жертва их удовлетворила, и они ушли, забрав лишь души этих ублюдков.