Снисхождение. Том 2 - [28]

– Я не благонравная! – заверещала фея. – Я сама по себе!

– Может, мастера-экзекутора позвать? – деловито осведомился у меня великий магистр. – Мы молодых оруженосцев частенько порем за провинности, через это дело они быстрее понимают то, как надо родной орден любить. Ваша дочь не оруженосец, но ей маленько всыпать тоже не помешает.

– Золотые слова, – умилился я и поманил фею пальцем. – Иди сюда, дитя мое. Будем тебе ума-разума вкладывать древним, но эффективным методом.

По Трень-Брень было видно, что она всерьез перепугалась. Игра-то игрой, но по заднице и здесь никто получать не хочет, мне ли этого не знать?

– Вы чего? – фея вспорхнула повыше и уцепилась за цепь на которой висел железный кругляш с горящими свечами, выполнявший здесь роль люстры. – Совсем уже?

– А вот не спорь со старшими, – сдвинул брови фон Ахенвальд. – Сказано – в обитель, значит – в обитель. Там тебя полезным вещам научат – вышивать гладью, варенье варить, смирению, опять же.

– Квест появился, – проскулила фея. – Меня даже название его пугает: «Путь добродетели». Хейген, я не хочу его принимать!

– Пограничные условия есть? – поинтересовался я у нее деловито. – Как тебя оттуда забрать можно будет? После выполнения квеста, по истечению времени или как-то еще? И самое главное – штрафные санкции за отказ есть?

– Ничего там нет, – жалобно шмыгнула носиком Трень-Брень.

– Принимай, – жестко сказал я. – Не развалишься, покукуешь несколько дней взаперти.

– Да не хочу я! – упорствовала фея. – Даже несколько дней. Не по мне это.

– Принимай, – добавил стали в голос я. – Так надо. Не беси меня!

– Блин, чего я с тобой поперлась? – вздохнула Трень-Брень, видимо, осознав, что деваться ей некуда. – Ладно, приняла. Чтобы я еще когда…

Надеюсь, что имелось в виду: «Чтобы я еще когда с тобой куда пошла». Если это на самом деле будет так, то я уже в огромном выигрыше.

– Ну вот, – тут же подключился к разговору фон Ахенвальд, не выказывая никакого удивления по поводу беседы, которую мы вели с феей перед этим. – Сейчас я напишу рекомендательное письмо к настоятельнице обители, и можете отправляться туда.

– А проводник? – перешел я к главному, ради чего, собственно, все это и затевалось. – Нас бы проводить туда через портал, так-то добираться в те края сколько.

– Думаю, ваш друг фон Рихтер сделает это с удовольствием, – сообщил мне великий магистр. – Он там раньше бывал, так что места те ему знакомы. Я как-то с ним Клаудии одну вещь посылал.

Да ладно? Вот уж воистину – сам себя перехитрил. Хотя, если призадуматься – что же мне, всех рыцарей Ордена опрашивать: «Не знаете ли вы, как добраться до плато Фоим?».

Зато решился еще один вопрос – кого с собой в те места брать, кроме Назира. Есть случаи, когда в одиночку бродить проще, а есть такие, когда пара крепких спутников лишними не будут. Это тот самый. Я еще и Флоси с собой захвачу, почему нет? Опять же – пьянству бой. Ведь ему волю дай, он с этой коронацией снова до пикси в глазах допьется. Причем на этот раз до несуществующих.

– Так, где тут у меня чернила? – фон Ахенвальд отошел в угол комнаты, к конторке. – Сам давно ничего не писал, все секретарь, секретарь. Артрит, знаете ли. Вот такая штука – великий магистр рыцарского ордена в руках меч не удержит. Пора бы на покой, да не отпускают, говорят, и без меня мечами есть кому помахать.

– Не «г-говорят», а «г-говорит», – поправил магистра брат Юр, без стука входя в комнату. – Это мои с-слова, и я от них не отк-казываюсь. Что за д-документ, если не с-секрет?

– Рекомендательное письмо, – фон Ахенвальд окунул перо в чернильницу. – Хейген все-таки решил отправить дочь к Клаудии, в обитель.

– В-верное решение, – одобрил брат Юр. – Т-там свежий воздух, з-здоровый коллектив, сб-балансированное питание и много к-книг. Я бы и сам в т-таком месте месяц-д-другой провел, отдохнул бы от в-всего на свете.

– Мне страшно, – пожаловалась с люстры фея. – Особенно пугает здоровый женский коллектив. Я такого никогда не видела и даже о подобном не слышала.

– Ну да, – согласился с ней я. – Разве такое в природе встречается? Две женщины – беседа ни о чем, три – хоровое пение после бутылки «мартишки», четыре – механизм для сплетен и слухов друг о друге, пять и более – гремучая смесь, бахающая с интервалом раз в полсуток.

– Я знаю, о ч-чем говорю, – успокоил меня брат Юр. – Ей п-понравится. Я, собственно, что з-зашел? Пойдем, п-побеседуем, пока великий м-магистр упражняется в эпистолярном ж-жанре. Надо кое-что об-бсудить. А вы двое – т-тут посидите. В-вы, юная л-леди под потолком, т-там от вас вреда м-меньше, а т-ты, Назир, прямо з-здесь. И п-проследи, чтобы наше д-дитятко никуда не сб-бежало, лови ее потом по всему з-замку.

Ей-ей, была бы возможность – в жизни бы с ним не пошел беседовать. Знаю я эти разговоры и чем они заканчиваются. Я ту цепочку, что сегодня завершилась, вот таким же образом получил. Но – не откажешь, особенно в свете того, что он для меня нынче сделал. И для себя тоже, это понятно, но все-таки. Да и будущее – оно еще не наступило, кто знает, что там дальше будет.

– Ко мне не п-пойдем, – сказал мне Юр, заметив, что я завертел головой, вспоминая, где тут его покои. – С-смысла нет – разговор н-недлинный. Но и в к-коридоре его вести не станем, т-так дела н-не делаются. Мы же себя ув-важаем, да?