Снимем, товарищи, шапки! - [25]
– То ли бывает! – повторял он.
– А что, например?
– Да хотя бы разгром Второй армии Самсонова в Восточной Пруссии в четырнадцатом году… А нас никто не разгромил. Мы еще сами собираемся громить!..
И вдруг мост отыскался. Он не был показан на карте. Вероятно, потому и гитлеровцы только полуразрушили его с воздуха, но не уничтожили совершенно и не заняли. Мост этот находился неподалеку от устья Шары, возле большой пристани, где раньше об эту летнюю пору скоплялось многое множество мелких сплавных судов – дубасов, лигив, комыг и ботов, – а теперь было пусто, безлюдно и тихо. Когда головной бронедозор добрался, наконец, до места, Карбышев выскочил из машины и огляделся. Речка текла по болотистой долине, закрытой с юга и с севера густыми сосновыми лесами. Стога черного гниловатого сена торчали на гладких, чуть холмистых берегах. И частые водяные мельницы робко прятали в вишняках свои присохшие затворы; колеса мельниц не двигались, поставы молчали: «Ну и Шара, – подумал Карбышев, – хоть шаром покати…» Однако и здешний мост не годился для переправы – въезд стоял горбылем, а середина висела, – и надо было сейчас же браться за его «усиление». Карбышев уже облазил с полдюжины воронок от пятисоткилограммовых бомб и занес в аккуратно пополнявшуюся с первой военной ночи записную книжку немало ценных цифр, а саперы все не шли…
Деревня, что за мостом, только казалась необитаемой. Человек тридцать крестьян – ни одного молодого, все старики, – сочно хлюпая ногами по мокрому лугу, подступили к Карбышеву.
– Здравствуйте, – сказал самый старый.
– Здорово, дед!
– Свои, что ль?
– А то чьи?
– Сын мой при вас полковником служит… Да служба-то ноне…
Старик не договорил: ему не хотелось обижать грубым словом случайных военных людей. Как ни было кругом плохо, а он все-таки предчувствовал славу своей Родины. Только трудно было ему представить это конечное будущее сколько-нибудь ясно: известное несравнимо с неизвестным. Потому-то и одолевала его тяжкая досада по поводу настоящего. Мало сказал старик. Но Карбышев все понял.
– Солдат?
– Был.
– С Японией воевал?
– Было.
– А кто с немцем воевал в четырнадцатом, много таких найдется?
– Есть!
Из толпы выступило человек пять.
– Ну вот, ладно!
– И что теперь?
– Пойдем мост чинить.
– Да кто вы сам-то будете?
– Я-то? – Карбышев засмеялся.
– На кого похож?
– Ровно бы…
– Верно. До революции подполковником был, а теперь…
– Товарищ генерал-лейтенант, – доложил командир бронедозора, – саперы идут…
Изумленные улыбки заиграли на лицах старых солдат.
– Вишь ты… Веди, товарищ генерал, веди на мост, приказывай… Не хуже саперов, случалось…
Шара осталась позади. Но впереди не было ничего хорошего. Оторванный от своих войск, штарм передвигался внутри вражеского кольца. Гитлеровцы охотились именно на него – на штарм, – и то, что он до сих пор не был еще захвачен, могло казаться чудом. Двадцать восьмого командующий армией собрал совещание. По какому направлению и в каком порядке отходить дальше? Был очень жаркий день. Совет собрался в густой березовой роще. Карбышев сидел на пеньке и жадно облизывал сухим языком запекшиеся белые губы. Начальник штаба полагал, что надо выходить кратчайшим путем.
– Прямо на Минск, товарищи, – говорил он, смахивая ладонью с красного лица огромные градины пота, – а оттуда – на Днепр…
– Минск, вероятно, занят, – сказал Наркевич.
– Ничего не значит! Под Минском – густые хвойные леса… Обойдем.
Наркевич опять возразил:
– Во-первых, не густые. А во-вторых, у Новогрудка, то есть как раз на пути к Минску, очень много лиственных, и притом жидких.
– Позвольте… Вот на карте…
Начальник штаба показал пальцем какое-то место на карте.
– Здесь…
– Видите ли, – упрямо сказал Наркевич, – я эти места знаю не только по карте, но и потому еще, что родился в них.
Действительно, он родился неподалеку от Несвижа и по ранним детским воспоминаниям, еще до отъезда за границу, довольно ясно представлял себе природу этой части Белоруссии. Случалось ему также наезжать в Несвиж впоследствии студентом, даже еще позже. И сейчас ему казалось, что нет ничего проще, как вывести штарм через Несвиж и Узду к Могилеву. Только именно – к Могилеву, а оттуда на Смоленск, но никак не к Минску, который наверняка занят гитлеровцами. Подобно Наркевичу, почти у каждого из собравшихся имелась своя собственная точка зрения на вопрос. Кто-то, например, доказывал, что единственная гарантия спасения – двигаться через Беловежскую Пущу и Пинские леса, обходя гитлеровцев с юга. Черноватый, голосистый полковник, начальник одного из отделов штарма, подал справку:
– Чтобы выйти на Беловежскую Пущу, надо пересечь занятую гитлеровцами большую дорогу. При движении на Минск переходить ее не надо. Следовательно…
– А шоссе Слоним – Новогрудок? – спросил Наркевич.
Все эти слова – и Наркевича, и других споривших – не бежали, даже не шли, а ползли, точно выжимаясь из-под пресса, – тяжелые и сердитые. Особенно много возражений вызвал полесский маршрут.
– Это – чтобы живыми провалиться в бездонную прорву ржавых пинских трясин… Нет, уж лучше в прямом бою…
Командующий армией поставил точку:
– Полесье нас примет, но не выпустит, – раз. Второе: разведка показывает, что неприятель жмет главным образом к Смоленску и Могилеву; значит, и полицейская служба там у них крепче. Три: нажим на Бобруйск и Рогачев – всего слабее. Туда и будем отходить. Еще вопрос: в каком порядке отходить?
Предлагаемая читателю книга не претендует на изложение всех событий гражданской войны. История гражданской войны только еще создается. Сборник имеет более скромные цели: рассказать самым широким кругам советской молодежи о некоторых эпизодах великой битвы за народное счастье.Читателю предлагается 13 биографических очерков выдающихся начальников периода гражданской войны, тех, кто непосредственно руководил соединениями Красной Армии, возглавлял ее штабы, командовал партизанскими отрядами и кого нет уже ныне в живых.
Книга, которая пытается на место тусклой легенды поставить образ живого человека со сложной историей внутреннего развития, деятельности и общественных отношений, должна оперировать множеством фактов. Этого рода данные изложены, насколько позволил размер книги, полно и, во всяком случае, точно. В частности, приводимые в книге диалоги представляют собой иногда сокращенное, очень редко дополненное воспроизведение подлинных разговоров, зафиксированных в делах процесса декабристов, мемуарах современников, письмах и других материалах подобного рода.
Нартов, Кузьма Фролов, Черепановы, Иван Батов… Этих людей объединяют два обстоятельства. Все они были талантливейшими русскими самородками. Жизнь и деятельность каждого из них находились в тяжкой зависимости от духа и смысла крепостной эпохи.Настоящее издание посвящено жизни и творчеству выдающихся русских мастеров.Из серии «Жизнь замечательных людей». Иллюстрированное издание 1938 года. Орфография сохранена.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.