Снежный человек - [36]
И Тодди повернул назад.
— Что так скоро? — подозрительно спросил Кондий Тодди.
— Очень торопился, бежал, — задыхаясь, ответил Тодди.
— Ну что, видел его? Что он сказал?
— Сказал, что придет к бане, скоро, скоро… сейчас.
— Что он там — один? — допрашивал Кондий Тодди.
— Что вы, что вы! — заторопился Тодди. — Там в избе полно народу, и все с ружьями… с револьверами.
Кондий схватил Тодди за руку и молча потащил за собой.
— Вы куда меня тащите? — упирался Тодди. — Отдайте винтовку, вы обещали…
— Не кричи! Там мы вместе подождем его прихода, и, если ты меня обманул, я пристрелю тебя из этой же винтовки.
Глава XXIV. ПОСЛЕДНИЙ ШАНС
Зимой на севере светает поздно. Анни не знала, сколько времени оставалось до утра.
Ее «голубчик» больше не пел. Ходики остановились. Анни знала, что к утру вернется отец, и нарочно тянула время.
Диверсант терял всякое терпенье. Он осыпал Анни бранью, и, когда она слишком задерживалась где-либо в углу, он грубо вытаскивал ее за платье, драл за волосы и больно бил. И снова заставлял искать. И искал сам.
Анни ползала по полу, плакала, искала и не находила. Наконец он заметался по избе. Его лицо судорожно подергивалось. Волосы слиплись на лбу.
— Сейчас я уйду, — сказал он Анни. — Уйду… но прежде я убью тебя. Через одну минуту, если ты не найдешь мне этого камня… убью…
Он вытащил пукко из ножен и положил подле себя.
У Анни от страха застучали зубы, она задрожала и в полусознательном состоянии, почти в бреду, думала:
«Пусть. Пекко тоже убили… Но он не отдал того, что было зажато в его кулаке… Им нельзя отдавать… Нет…» — шептала про себя Анни и еще крепче, до боли, сжимала в руке металлическую штучку, которую он так хотел найти.
— Что ты бормочешь там? Ищи! — Шпион взял нож в руки, Анни снова задрожала.
— Это, кажется, здесь, я вижу, — сказала Анни.
— Где? — вскрикнул он.
Анни показывала ему на большую, глубокую щель в полу.
Он наклонился к щели, пытаясь разглядеть.
Тонкий слух Анни уловил звук топора и треск первого срубленного дерева.
«Скоро вернется отец, — с надеждой подумала Анни. — Скорей бы!»
Диверсант тоже услышал звуки раннего трудового дня. В лесу появились люди. Он проканителился с этой девчонкой!
Дрожащая от холода, с лицом, измазанным слезами и пылью, избитая, девочка имела очень жалкий вид. Но в глубоких синих, как озера Карелии, глазах Анни он уловил торжество…
Девочка перехитрила его!
Задыхаясь от злобы, он схватил ее за плечо.
— У-у… змееныш красный!..
— Я не змееныш, я — пионерка!
Негодяй рванул девочку к себе и схватил нож. Анни закрыла глаза…
Звон разбитого стекла на минуту ошеломил негодяя.
— Сдавайся! — раздался голос Онни, и дуло его нагана просунулось в избушку.
— Назад! — закричал диверсант и, прислонившись спиной к печи, выставил перед собой Анни как щит. — Назад!
Мощные удары топоров обрушились на дверь. Десятки сильных рук сорвали ее с петель.
Грозно ощетинились винтовки пограничников в просвете двери. Их лица под остроконечными шлемами суровы, глаза чуть сужены в прицеле.
— Сдавайся! — плеснуло волной в избу.
— Я предлагаю вам сейчас же отпустить девочку невредимой! — шагнул вперед начальник заставы Андреев.
— Назад!.. Если вы сделаете ко мне еще шаг, я убью девчонку! — замахнулся ножом диверсант.
Бойцы смутились. Что делать?
— Значит, вы прячетесь за спину ребенка? — возмущенно спросил диверсанта Андреев.
— Значит, — нагло ответил этот человек. — Я выпущу девчонку в том случае, если вы при всех дадите честное слово, что я беспрепятственно уйду за рубеж. Это мой последний шанс!
Вокруг избушки собралась толпа лесорубов. Все волновались.
— Что делать?!
Вдруг люди шарахнулись в сторону. Мелькнула мимо них в сени вся забинтованная и перевязанная собака.
Это Дик! Он молнией вырвался из-под ног бойцов и бросился на врага.
В одно мгновение диверсант был опрокинут на пол ударом задних ног собаки и у своего горла ощутил ее горячее дыхание и ярость.
Диверсант одной рукой защищал горло, а другой пытался нанести собаке удар ножом, убить ее… Но был обезоружен подоспевшим проводником Онни Лумимиези.
Анни потеряла сознание.
Вслед за собакой возле избушки появились ребята с пустыми саночками. Впереди всех бежал Юрики с пузырьком лекарства в руках и деревянной ложкой. Он звал собаку:
— Дик, Дик! Куда ты, тебе вредно! Иван Фомич прописал тебе покой и очень велел не двигаться!
Но Дик вел себя непослушно, точь-в-точь как Юрики. Он двигался и здорово трепал диверсанта. Понемногу Анни приходит в себя.
— Доченька, доченька… — узнает Анни голос своего отца. Она открывает глаза. Да, это отец…
— Пришел-таки!.. — улыбнулась Анни.
Изба наполняется пограничниками и лесорубами, и Анни кажется, что все это она слышит и видит во сне.
Сначала Анни только рыдала. Андреев завернул девочку в одеяло и посадил к себе на колени.
— Ну, успокойся и расскажи нам все.
Анни рассказала все, как было, и про пирог…
— Вы будете самый главный, настоящий пограничник? — спросила она под конец рассказа.
— Я буду самый главный, а все мы — настоящие, — сказал Андреев, улыбаясь.
Присутствующие в один голос подтвердили, что они действительно настоящие, а не какие-нибудь.
Анни разжала измазанный кулак и подала Андрееву круглый металлический предмет. Андреев вскрыл его, вынул изнутри туго скатанную бумажку и осмотрел ее.
