Снежный человек - [10]
Рядом с печью — полати. Из-под ситцевой занавески видна пестрая юбка. Она неловко сбилась в ногах, открывая большущий валенок, подшитый войлоком и кожей.
— Кто это? — спросил тихонько Тяхтя.
— А старуха моя… Зубы замучили, — ответил лесник.
— Давай свезу к нам в околоток, чего ей здесь маяться, — предложил Большаков леснику и шагнул к печи.
Лесник одним движением опередил Василия Федоровича, бросил на старуху тулуп и старательно задернул занавеску.
— Травами всю ночь парила, пусть греется на печи. Большаков махнул рукой: пусть.
— А у меня к тебе дело, Кондий… — И вполголоса он заговорил с ним о приезде канадцев, о выделении для них годных строительных участков и потом, совсем тихо, о двух нарушителях, сгинувших неизвестно куда…
Лесник внимательно слушал его и барабанил заскорузлыми пальцами по краю деревянного стола.
— Рано ли, поздно ли пограничники найдут их, сам понимаешь, — говорил Большаков, — но мы, население, обязаны им всемерно помогать…
— Как же, как же, — солидно соглашался Кондий, — поможем.
В избе стемнело.
— Ну, нагостились, пора и по домам, — поднялся Василий Федорович.
В наступивших сумерках лицо Кондия показалось Большакову бледным. Лесник взял из угла ружье и вызвался проводить гостей до просеки.
Ребята, утомленные свежим воздухом и дорогой, хотели спать. Прижавшись друг к другу, они дремали.
Василий Федорович осторожно вел лошадь под уздцы.
В темноте она могла легко выколоть себе глаз или сломать ногу.
Кондий шел сзади. Он немного отстал, раскуривая цигарку.
Совсем стемнело.
Вдруг на самой середине дороги показалась идущая навстречу женщина с мешком за плечами. Она шла прямо на них.
— Добрый вечер! — поздоровалась женщина, узнав Большакова.
— Лесничиха?! — прошептал Большаков. — Кондиха, та, что осталась в избе… — Он смотрел на нее, как на привидение.
— Какая лесничиха? — спросила сонная Анни. Юрики рассмеялся.
— Вот здорово! Получается, как в сказке про черепаху и зайца. «А я уже здесь! — сказала черепаха…»
Большаков оглянулся назад. Кондий замешкался.
— Как ваши зубы, тетка Кондий? — спросил Большаков.
Удивленная старуха рассмеялась:
— Зубы? Дай бог всем… Сколько живу, ни разу не болели, только вот передние повыкрошились.
— Вы откуда?
— Из поселка… в лавку ходила купить кое-что.
— Так… — протянул Василий Федорович каким-то новым, необычным для ребят тоном.
Кондий, раскуривая цигарку, поравнялся с телегой.
— Стой! — крикнул вдруг Большаков и, выхватив наган из кармана, направил его на Кондия.
Один сильный прыжок — и лесник очутился за деревом. Грянули одновременно два выстрела. Испуганная лошадь рванулась и понесла, не разбирая дороги. Еще выстрел!
Ребята отчаянно закричали. Лошадь понесла сильней, телегу бросало из стороны в сторону, подкидывало на ухабах. Ребята боялись разбиться в этой бешеной скачке.
Кончавшие работу лесорубы услышали стрельбу, грохот телеги и крики испуганных ребят. Они кое-как переняли лошадь.
Покрытые синяками и ссадинами, плача, ребятишки сбивчиво рассказали о происшедшем.
Лесорубы бросились на помощь Большакову.
Василий Федорович остался жив. Но Кондия найти не удалось.
За старухой Кондия установили наблюдение. Когда все поулеглось, в одну из темных осенних ночей она пошла тайными тропами к границе.
На самой границе ее задержали. При обыске у старухи нашли пачку старых николаевских денег и на значительную сумму марок и крон.
На допросе выяснилось, что настоящая их фамилия — Ярвимяки. Они из Ухты. Имели там большой дом и лавку красного товара.
О своих торговых делах старуха рассказывала охотно. Но когда ее спросили, кто был у них на печи, переодетый в женское платье, старуха заперлась:
— Знать ничего не знаю…
Глава VIII. КАНАДЦЫ
Они приехали в один из дней, когда первый морозец скрепил раскисшую от дождей землю.
Тонким слоем льда затянуло лужи, и в похолодевшем воздухе зареяли первые легкие снежинки.
Ребята высыпали на улицу. Они ловили снежинки в ладони.
— Гляди, звездочка, как настоящая, — показывали они друг другу. Но звездочки мгновенно таяли…
Смеясь и толкаясь, ребята устремились к большой замерзшей луже. Каждый хотел прокатиться по новому льду, но хрупкий лед не выдержал, треснул, и кое-кто из детворы набрал полные ботинки воды.
Но это никому не испортило настроения. Ребята принялись вылавливать осколки льда и давить их каблуками. Это было очень приятно. Ледок ломался со звоном, как стекло.
Руки и носы ребят порозовели от холода. Чтоб согреться, порешили играть «в догоняшки». Только-только рассчитались, кому догонять, как где-то в конце улицы послышалась песня:
Песня сопровождалась жалобным подвываньем и отчаянным щенячьим лаем.
Ребята бросили игру и понеслись на звуки. Пел и важно шагал по улице Юрики. На голове у него красовался старый шлем с новой красной звездой, вырезанной из бумаги. За плечами — деревянная винтовка, и у пояса из того же самого материала револьвер и бомба. Юрики вел, или, вернее, тащил на веревочке своего щенка.
Щенок упирался, пытаясь высвободить голову из веревочного ошейника, а Юрики дрессировал его на ходу: «Марш! К ноге! Иди к ноге!» Но щенок упрямо тянул в сторону, визжал и лаял, смешно, по-щенячьи.
