Снежная - [3]

Как же тошно.

Уже вечером, когда все разошлись, я открыл шкаф и отодвинул папки с отчётами за прошлый год. За ними, у самой стенки, затаилась плоская бутылка коньяка. Остатки роскоши с последней выставки. Отвинтил крышку. Хотя... стоп. Не на работе! От меня этого и ждут. Возьму лучше с собой. Я накинул куртку и пошёл домой.

От проходной до остановки шагать и шагать, так что к погрузке в автобус бутылка опустела на треть. Что было в салоне не помню, но очнулся где-то на окраине.

Черт! Наверняка вытолкали наружу за антисоциальное поведение: кричал, ругался, доказывал... Как-то так.

Наверное, правильно сделали, будь я трезв — сам бы такого пассажира высадил. Впрочем, могли бы пожалеть: на улице минус двадцать, а я пьян и не знаю... Что я не знаю? Где я оказался?! Точно. И куда идти?!

Так, спокойно. Думай. В автобус тебя в таком виде никто не впустит. Факт. Значит надо походить, развеяться. Рядом незнакомый парк, расчищенные дорожки так и манят... И огоньки горят. Решено: моцион десять минут и еду домой!

Тихо, пустынно. Лишь далеко впереди виднеются люди, которые спешат по своим делам. Начинается лёгкий снежок. Он так забавно вьётся в рыжих коронах фонарей... Мороз забирается под полы куртки, кусает сквозь перчатки и тонкие подошвы модных ботинок. Похоже, я трезвею. Вот только передохну на лавочке пару минут и назад...

— Что было дальше вы, наверное, помните лучше, чем я, — поднимаю взгляд и пытаюсь улыбнуться: — Как вы разглядели меня в такую пургу?

Анна подходит к окну и смотрит в ночь. Странная женщина. В этом старомодном платье и тонких перчатках она походит скорее на учительницу французского из благородного дома девятнадцатого века, чем на привычных девушек. Не понимаю, зачем прятать хорошую фигуру под слоями ткани? Чистая светлая кожа, а мне видны одни лицо и шея.

— Аллеи в парке хорошо освещены, — Анна опирается ладонями на подоконник и подаётся вперёд. Кажется, что метель за стеклом манит её, завораживает вихрями пушистых снежинок и не даёт отвести глаз: — В такую погоду я присматриваю за той лавочкой. Вот и сегодня, когда выглянула в окно, заметила на ней сугроб куда выше, чем на её соседках.

— С меня вечер в кофейне, — приглашаю я. — Надеюсь, моя спасительница оставит номер телефона?

— О, нет. Я не имела в виду ничего такого, — Анна оборачивается и садится на краешек подоконника. — Не надо, я уверена, что вы сделали бы то же самое для другого человека.

Вот значит как? Не сказал бы, что она увлекла меня, но отказы я так просто не принимаю. Её длинные пальцы стянуты тканью перчаток и кольца под ними не видно. Проверяю смарт — такси приедет минут через десять. Чёрт, мало времени. Надо как-то разговорить Анну, раскрыть, словно шкатулку с секретом.

Перебираю в памяти её слова и фразы, ищу, за что бы зацепиться:

— А что особенного в той лавочке? Ну, вы ещё сказали, что присматриваете за ней.

Ага, попадание. Она сбита с толку, не ожидала вопроса. Похоже, сболтнула лишнего и теперь жалеет.

— Да так, просто...

— И все же? — не отступаю я.

— Ерунда, кое-что с ней связано, — Анна смущается и смотрит в пол.

Второе попадание! Девушка на крючке и я мысленно потираю руки. Она принимает игру, хотя и не понимает этого. Мне от неё ничего не нужно, но если решил пригласить, то так и будет!

— Вы несправедливы, — я осторожно веду рыбку.

— Почему?!

— Я вам столько о себе рассказал, открылся, а вы не хотите ответить честностью на честность!

Её лицо наполняют отсветы внутренней борьбы. Да, такой приём как взывание к чувству справедливого обмена срабатывает только с хорошими людьми. Похоже, Анна из их числа.

— Не знаю, мы почти не знакомы...

Я просто смотрю на неё. Без давления. Молча. Наконец она сдаётся:

— Помните, в начале зимы стояли жуткие морозы?

Я киваю.

Теперь главное — слушать.

— Я гуляла по парку. Нет, я бежала и... Мне было очень плохо. Очень, — повторила она ломающимся голосом и так сжала подоконник, что я испугался: не перегнул ли палку своими расспросами? Анна перевела дыхание и продолжила: — Глубокая ночь, а я несусь, не разбирая дороги. И рядом никого кто бы остановил. Я упала на лавочку и долго плакала, не замечая ни холода, ни снега. Разыгралась настоящая пурга, но мне было все равно. Наверное, я уснула. Метель укрыла меня и забрала с собой.

Она смотрит искоса, словно опасается: не станут ли над ней смеяться?

— Поэтому когда я заметила на том же месте слишком большой сугроб, то не могла не проверить, — она робко улыбается. — А там и вправду оказался кто-то живой.

На улице сигналят.

— Это за вами, — она спрыгивает с подоконника и торопится к выходу. — Идёмте, я открою дверь. А мне ещё работать...

Мы проходим библиотеку, просторный холл, из которого наверх ведёт широкая лестница, и прощаемся у двери. Таксист ждёт, но я всё равно задерживаюсь и обшариваю стену взглядом: "Избирательный участок 13/26...", плакат: "Приглашаем на внеочередные довыборы депутатов 22 февраля..."

Хм, а я думал, что у нас по осени голосуют. Опять отстал от жизни.

Да где же это? Ага, нашёл! "Детская библиотека... Часы работы...". Отлично! В субботу и воскресенье они открыты!