Снежная слепота - [14]

Пригнув голову к полу, Харп заглянул в лаз. Это дало ему информацию лишь о том, что стены дома состояли из двух листов пластика, толщиною в полсантиметра каждый, пространство между которыми шириною с ладонь было заполнено мелковолокнистым теплоизоляционным материалом.

Харп с сомнением покачал головой. Ему вовсе не хотелось лезть неизвестно куда, в темноту и холод, прячась от опасности, которая казалась ему сильно преувеличенной.

– Давай! – Марсал умоляюще посмотрел на Харпа. – Если «снежные волки» застанут тебя здесь, нам придется сказать, что ты сам пришел в наш дом!

– А если я расскажу им про этот тайник? – криво усмехнулся Харп.

Марсал ничего не ответил, только шумно выдохнул через нос.

Харп снова усмехнулся и, положив завязанную в узел доху на пол, толкнул ее в лаз.

– Держи! – Марсал кинул на колени Харпу перчатки на искусственном меху.

Натягивая перчатки, Харп уже в который раз подумал, что выжить в этом холодном мире не так-то просто, а погибнуть легко, сделав всего один неверный шаг. Забравшись в ледяной лаз без перчаток, он наверняка бы отморозил руки. А лишившись одной-двух фаланг на нескольких пальцах, был бы обречен на медленную смерть, даже если бы удалось избежать общего заражения крови. Нахлебник, который не способен чем-то помочь другим, был здесь никому не нужен. Если люди в этом мире и руководствовались какими-то своими понятиями об этике, то человеколюбие и гуманизм в их число, судя по всему, не входили. Марсал и старый Бисаун прятали Харпа от «снежных волков» вовсе не потому, что он был им симпатичен. Они исходили из своих чисто прагматических интересов. Если бы они решили, что им выгоднее сдать новичка «снежным волкам», то, ни секунды не колеблясь, именно так и поступили бы.

Протолкнув узел вперед, Харп лег на живот и, отталкиваясь ногами, пополз следом.

Лаз был настолько узким, что Харп с трудом протиснулся в него. Если бы стены были не изо льда, он наверняка бы застрял. А так ему все же удавалось, хотя и медленно, продвигаться вперед.

Едва только обутые в войлочные тапки ноги Харпа скрылись в лазе, Марсал тотчас же закрыл вход. Харп оказался в полной темноте, скованный панцирем из холода и льда.

В первый момент он неожиданно почувствовал острый приступ клаустрофобии и чуть было не начал колотить пятками в стену, требуя снова открыть заслонку. Всем своим телом он ощущал смертельный холод, который, казалось, по капле вытягивал из него тепло, а вместе с ним и жизнь.

По счастью, Харпу быстро удалось взять себя в руки. Он понял, что кричать и звать на помощь не имело смысла. Марсал был так напуган нежданным визитом «снежных волков», что ни за что на свете не выпустил бы Харпа из тайника. А теплоизоляционный материал, проложенный в стенах дома, похоже, обладал и неплохими звукоизоляционными свойствами – Харп, как ни прислушивался, не слышал ни единого звука. Следовательно, единственным спасением могло стать только четкое и неукоснительное следование инструкциям, полученным от Марсала и старого Бисауна.

Борясь со сковывающим суставы холодом, Харп пополз вперед.

Толкнув в очередной раз узел, Харп почувствовал, как он с тихим шелестом заскользил куда-то вниз. Чтобы изучить пространство впереди, он протянул руку.

Кисть повисла в пустоте. Продвинувшись еще немного вперед, Харп оказался на краю туннеля, уходящего наклонно вниз. Сделав глубокий вдох, как перед прыжком в воду, Харп оттолкнулся руками и заскользил.

Пытаясь замедлить падение, он упирался в ледяные стены руками и коленями. Но старания его, впрочем, так же, как и опасения, оказались напрасными. Не пролетев и пары метров, он упал на увязанную в узел доху, смягчившую падение.

Проведя руками по сторонам, Харп понял, что оказался на дне той самой ямы, о которой говорили Марсал и старый Бисаун. Она была несколько шире, чем ведущий в нее лаз, а ледяные стены были покрыты неглубокими кавернами и выступающими наростами. Пол в яме оказался настолько неровным, что Харпу с трудом удалось подняться на ноги. Пытаясь определить высоту потолка, он взмахнул рукой над головой, но поймал в кулак только пустое пространство.

Холод, проникающий под легкую одежду, становился все мучительнее. Тело Харпа сотрясалось от крупной судорожной дрожи, а зубы выстукивали причудливую дробь. Понимая, что тепла, оставшегося в теле, надолго не хватит, Харп, не теряя времени, принялся искать на ощупь боковой ход, о котором говорил Марсал.

Вскоре ему удалось отыскать круглое отверстие, расположенное почти у самого пола. Закинув в дыру узел, он сам пролез в него головой вперед и оказался в ледяном гроте.

Трясущимися руками Харп расстегнул пуговицы на дохе и вытряхнул на пол все, что в ней находилось. Надев доху на себя, он поднял воротник, запахнул полы, поджал ноги и, скорчившись, присел.

Вспомнив об обуви, Харп вновь заставил себя подняться и, скинув войлочные тапки, натянул на ноги ботинки на искусственном меху.

Стало немного теплее, но тело его по-прежнему тряслось в ознобе. Харпу казалось, что если он и сможет выдержать хотя бы несколько минут таких мучений, то после этого его уже никогда не перестанет бить внутренняя дрожь. Он, как ни старался, не мог заставить себя думать ни о чем другом, кроме как об убийственном холоде, терзающем его плоть.