Снежинка - [16]

— Ага.

Он кивнул:

— Ты в курсе, что в букинисте Нортона можно купить от силы за десятку?

— Серьезно? Я за него только что в «Хоггис Фиджесе» целое состояние отвалила!

Они засмеялись.

— Или как там их контора называется... — Я покраснела, поняв, что переврала название.

— Всегда можно вернуть.

— Да ну^, гемор. Вообще они там такие любезные. Еще и поставили мне несколько штампов в карту постоянного покупателя.

— Святая правда. Стоит туда зайти, как хочется скупить весь магазин. Ничто не сравнится с запахом новой книги, — сказала Ксанта.

Гриффин обнюхал мою сумку.

— Пахнет дорого, — подытожил он, стряхивая пепел с сигареты.

— Ты тоже с факультета литературы? — спросила я.

— Господь с тобой! Я рассчитываю после колледжа найти работу. Без обид. Я на последнем курсе физического.

— Звучит прикольно.

— Так и есть.

— Грифф — гений, — сообщила Ксанта. — Стипендиат Фонда!

— Стипендиат Фонда? Это как?

— Фонд колледжа выдает специальную стипендию. Я на втором курсе сдал экзамены. Их любой может сдать. Если справишься, тебе оплатят учебу. Плюс общежитие, питание и немного денег на руки. Вполне неплохо.

— Ага... — Я отметила для себя, что надо подать на стипендию Фонда и во что бы то ни стало ее получить.

Гриффин напоминал сына-подростка кого-нибудь из битлов: пышная кудрявая грива, на волосатой груди блестела монетка на цепочке.

— Гриффин, а ты откуда?

— Арди, графство Лауд.

— А по выговору и не скажешь.

— Ну спасибо.

— Наш копытчик тоже из Арди.

— Кто, прости?

— Резчик копыт. Не знаю, как его зовут, но выговор у него уморительный.

— Ты, видно, нечасто знакомишься с новыми людьми? Ни тебе предисловия насчет фермерского бэкграунда, сразу — хопа своим копытчиком! — Похоже, Гриффин изо всех сил старался меня смутить.

— Значит, у тебя уже есть планы после выпуска? — спросила я.

— Думаю специализироваться на океанографии.

— Ух ты! Будешь изучать изменения климата?

— Диссертацию я буду писать по ледниковым эпохам, особенностям формирования ледникового покрова и причинам, по которым ледники начали отступать.

— Круто.

— Он еще и репетитор, — тоном официального пресс-секретаря сообщила Ксанта.

— Время от времени. Платят мало, но на хлеб с маслом хватает.

— Пойдем выпьем, — предложила Ксанта. — Дебби, пошли с нами.

— Не могу, мне домой надо. У Джеймса день рождения.

— А, здорово! Ну ничего, в следующий раз. — Она повернулась к Гриффину. — Пошли со мной пить.

— Мне нужно зайти домой переодеться, — сказал Гриффин.

— Не дури, ты отлично выглядишь.

— Мне нравятся твои джинсы, — сказала я.

— Спасибо. — Он погладил торчащие из рваных черных джинсов колени. — Вообще-то они новые. «Томми Хилфигер». На этикетке они назывались состаренными.

— Преждевременная старость — как экзистенциально!

— Мой умудренный философ, — Ксанта взъерошила ему волосы. — Сколько они стоили?

— Не помню, фунтов двести.

— Ты в курсе, что в секонде такие продаются от силы за десятку? — спросила я.

— Ой-ой! — Ксанта ткнула его в живот.

Гриффин улыбнулся, но съязвить в ответ не сумел.

Я попрощалась и ушла со смутным ощущением победы.

Двадцать пять

Голова отяжелела от выпивки, а я ее и не удерживала. Сложилась пополам на стульчаке, так что живот касался внутренней поверхности бедер. Передо мной открылся перевернутый обзор места, которое я впервые побрила несколько часов назад. Раньше я только подравнивала жесткие волосы, перебирая их и приглаживая, будто мать, состригающая локоны своего малютки. Неужели у всех лобок после бритья розовый, в красных точках и похож на ощипанную курицу? Губы с редкими волосками, которые у меня не получилось достать бритвой, выглядели как кончик слоновьего хобота. Над ними, свесившись набок, торчал язык. Раньше я его не замечала. Неужели он всегда там был и высовывался из этой бороды?

Вот бы рядом оказались другие девчонки, как когда все набиваются в одну кабинку, чтобы распить припрятанные в сумочках миньоны и по очереди пописать. Кажется, побрилась я зря: никто, даже пьяные девчонки, украдкой не оценит, в какой презентабельный вид я себя привела. Обычно я спускаю трусы в последнюю секунду и сдвигаю ноги, чтобы спрятать свое гнездо, или вообще избегаю таких ситуаций, дожидаюсь снаружи и завязываю притворную дружбу с туалетной смотрительницей, которая сидит на табурете, раздавая квадратики туалетной бумаги и охраняя свою коллекцию дезодорантов и мятных леденцов.

По правде сказать, подруг у меня так и не появилось. В школе некоторые девочки терпели меня, как терпят приблудившихся кошек. Мне кое-как удалось втереться в компанию, которая тусовалась на задворках сборных домов, но в нее входили и мальчишки, да и продолжалось это всего несколько месяцев. Я сошлась с теми ребятами только потому, что целовалась с парнем из их компании. Когда у него появилась девушка, мы остались друзьями, насколько вообще можно дружить с парнями. Он по-прежнему пытался бросать драже мне в рот, пока девушка ему не запретила. Потом они начали обедать в кафешке, а я побоялась навязываться и стала ходить к сборным домам одна и читать.

Внимательно осмотрев свои излияния, я нажала кнопку смыва. На поверхности водянистого золота поднялась пена, словно на пинте пива. Потом, ерзая на стульчаке, стала взбивать прическу — сначала для объема, а потом уже ради удовольствия, — пока не стукнулась головой о стену кабинки.