Снейп – мой декан 3. Школа авроров - [7]

Глава 3.

Гарри не заснул сразу. Он вообще сомневался, что сможет заснуть сегодня. Слишком много переживаний. Половину из которых Рон с легкостью проигнорировал. Его, кажется, не беспокоило, что им так и не прислали никакого извещения, что завтра они будут вынуждены предпринять нечто очень серьезное, чтобы попасть в школу, что у него еще не переложены вещи…. Он спокойно спал, надеясь на утро проснуться пораньше.

Гарри не смог относиться ко всему так спокойно. Он переживал по поводу письма: до глубокой ночи выглядывал в окна, высматривая почтовую сову, размышлял, что могло случиться с птицей, строил нелепые подозрения, что про них забыли…. Переживал по поводу того, как они завтра смогут добраться до нужного места… и смогут ли… Только за свои вещи он не волновался: еще вечером, нервно меря шагами свою комнату, молодой человек покидал в чемодан все, что ему было нужно.

Ночью наступило безразличие. Гарри так и не придумал, что им делать, но теперь ему стало как-то все равно. Они всегда находили выход. Этот раз вряд ли будет исключением, надо только дождаться утра. Чтобы отвлечься, юноша развернул «Ежедневный Пророк». Подписку на газету он снова оформил, так как на Прайвет Драйв испытывал нужду в какой-либо информации из волшебного мира и… времяпровождении.

Заголовки газет наверняка радовали многих волшебников. «Министерство восстановлено после разрушений и беспорядков, учиненных Сами-Знаете-Кем», «Дементоры возвращены в Азкабан», «Министр магии заявляет…» и тому подобное. Сегодняшний номер освещал очень громкое событие: «Суд века. Сто и одни человек на скамье подсудимых. Волшебное общество обвиняет последователей Сами-Знаете-Кого». Гарри усмехнулся и открыл статью. Вольдеморта по-прежнему не называли по имени. Как он прочитал в одном из старых номеров, Визенгамонт обсуждал вопрос об «рассекречивании» его имени. Было много сторонников этой идеи: они утверждали, что если разрешить народу произносить это имя, то все смогут полностью освободиться от страха и террора перед его обладателем, которого постигла небезызвестная участь. С другой стороны, было много противников, которые предлагали благоразумно выждать время и дать людям самим адоптироваться к новой жизни. Опросили много волшебников и ведьм, как они относятся к этому вопросу. Мнения были так же противоречивы. Решающим в этом вопросе должно было стать слово Дамблдора, но директор Хогвартса остался в своем репертуаре. Он сказал: «Мне эта затея с «засекречиванием» имен не понравилась сразу. Слишком много лишнего ужаса она нагнала. Но с другой стороны, наверное, никто толком не помнит, как звали Воль… простите, «Сами-Знаете-Кого» на самом деле. Не будем же еще больше страшить людей его неприглядным прозвищем?». Статья с этими словами вышла под заголовком: «Оговорка Дамблдора. Имя или зловещее прозвище?»

Гарри читал про суд над Упивающимися Смертью и сам чувствовал, что начинает дремать. Юношу не удивляло его имя, по десять раз встречающееся в статье. Он встречал его в каждой газете уже больше месяца. И это не приносило ему никакой радости. Только еще меньше хотелось выходить из дома. Когда он проводил лето в Хогвартсе, его не могли достать репортеры, не только из «Пророка», и сюда они тоже не приходили. Скорее всего, не знали. Поэтому газеты и пестрили сожалениями об отсутствии обращений «героя». У всех насчет этого была своя версия. От тяжелой психологической болезни Гарри, до того, что Дамблдор намеренно прячет его от общественности. На самом деле все было гораздо проще: юноше просто не хотелось ничего заявлять. Как ему казалось, и без его слов все понятно. Молодого человека радовало только одно – как бы ни обстояло все в целом, но славу разделили и его друзья. Их имена встречались в средствах массовой информации немногим меньше его собственного имени. Гарри даже видел довольно содержательную статью, озаглавленную «Задумаемся о светлом будущем», в которую вставили большое интервью с Гермионой. Ее описали, как «скромная симпатичная волшебница, сыгравшая великую роль в нашем благополучии…». Она рассказывала о выборе будущей профессии и своем желании стать Целителем. Гарри был рад за нее, хотя знал наверняка, что она очень смутилась предложению дать интервью. Молодой человек все высматривал подобную статью, только с какими-нибудь вопросами к Рону. Он постыдился спросить у друга, приходил ли к нему кто-то из прессы, тем самым показав, что он не видел, если и было что-то, и надеялся все же самостоятельно найти в газете. Однако пока ничего не публиковали. Гарри опасался, что статья могла выйти раньше его подписки, а те номера он просто панически боялся читать: наверняка его фамилия была через каждое слово. Юноша не умел должным образом принимать свою славу. И хотя она была не так заметна, как раньше – молодой человек надеялся, что с годами в него стали верить, а не просто восторгаться удивительным мальчиком, - но Гарри это ни на грамм не расстраивало. Даже наоборот.

Молодой человек уже почти спал, когда его глаза наткнулись на подзаголовок: «Обвинен профессор школы». Гарри встрепенулся, заморгал и принялся судорожно читать текст: