Снега - [61]
И в а н о в н а. Прибираю.
В л а д и с л а в. А-а… А который теперь час?
И в а н о в н а. Выходила из дому — седьмой был. Бутылок-то понатаскали.
Молчание.
А я Алешу навестить пришла.
В л а д и с л а в. Это хорошо. Только прошу, мамаша, без агитации. К жене он не вернется, и нечего его расстраивать.
И в а н о в н а. Да я нешто… (Пауза.) Оно и верно. Чего нам в их дела вмешиваться. (Вдруг.) Сыночек, хороший, воздействуй… (Плачет.)
В л а д и с л а в. Что вы, что вы, Анна Ивановна. Я-то тут при чем? Это вы уж сами с ним… Я за эти десять дней и так измучился. А после того лесного собрания с него совсем будто кожу сняли, прикоснуться страшно.
И в а н о в н а. Что наделали, что наделали! (Прислушивается.) Никак, идет кто-то.
В л а д и с л а в (выглядывает в окно). Он.
И в а н о в н а. Я поблизости где-нибудь побуду. (Ушла.)
Владислав торопливо убирает со стола разложенные в беспорядке бумаги. Входит К о л е с н и к о в.
В л а д и с л а в (раскутывает шинель, достает завернутый в нее котелок). Алексей Михайлович, обедать будешь?
К о л е с н и к о в. Нет.
В л а д и с л а в. Я четыре раза разогревал.
К о л е с н и к о в. Не хочу. Водка осталась?
В л а д и с л а в. Нет.
К о л е с н и к о в. Достань где-нибудь.
В л а д и с л а в. А потом опять всю ночь стонать будешь?
К о л е с н и к о в. Достань, Славка.
Владислав собирается уходить.
Погоди. Ты чего это украдкой от меня все пишешь, а?
В л а д и с л а в (смутился). Военная тайна.
К о л е с н и к о в (не сразу). Мастер я был когда-то любовные письма сочинять… (Пауза.) Никогда ничего в письмах не обещай, Славка, и не требуй. (Пауза.) Почитать дашь?
В л а д и с л а в (колеблясь). Не могу.
К о л е с н и к о в. Другу не можешь?
В л а д и с л а в. Не могу, Алексей Михайлович. Еще не все закончил.
К о л е с н и к о в (с горечью). Не надо. Ничего мне не надо, Славка.
В л а д и с л а в (проникновенно). Ладно. (Протягивает Колесникову два листочка.)
К о л е с н и к о в. Всего? А строчил столько дней и ночей!
В л а д и с л а в. Классика.
К о л е с н и к о в. Силен! (Просматривает листочки.) Что-о? Мост через Гнилой овраг? И уже все рассчитал, все прикинул? А я-то думал, ты любовные письма строчишь.
В л а д и с л а в. Посмотрел, как мучаетесь с подвозкой материалов к строительству завода. Шутка сказать — объезд пять километров… За прочность ручаюсь.
К о л е с н и к о в. Стоимость?
В л а д и с л а в. Пять тысяч ассигнуешь — управлюсь.
К о л е с н и к о в. Срок?
В л а д и с л а в. Уложусь в неделю.
К о л е с н и к о в. Премия?
В л а д и с л а в. Три кубометра дров. Самых лучших.
К о л е с н и к о в (по-отечески привлек Владислава к себе). Эх, Славка, не в радость мне ни твой мост, ни этот лес… Даже к дочке и то не тянет… Сломали Колесникова… Ох, как же меня сломали, Славка… (Закрыл лицо руками.)
В л а д и с л а в. Не надо, Алексей Михайлович. Я же с тобой, я же рядом с тобой.
К о л е с н и к о в (встал, решительно). Собирайся, Владислав, завтра уезжаем.
В л а д и с л а в (вздрогнул). Уже? У меня еще двадцать дней отпуска после госпиталя…
К о л е с н и к о в. Даже двадцать два. (Пристально смотрит на Владислава.) Можешь оставаться.
В л а д и с л а в (после внутренней борьбы, негромко). Поедем, Алексей Михайлович.
К о л е с н и к о в. Поедем. В родной полк. Все к черту сразу забудется. (Пауза.) Помнишь, Славка, как мы с тобой под огнем к проруби умываться бегали?
В л а д и с л а в (механически). Да.
К о л е с н и к о в. А помнишь, как я приказал тебе в потонувшую баржу за консервами для ребят нырять, когда немцы нас от дивизии отрезали?
В л а д и с л а в (механически). Да.
К о л е с н и к о в. А помнишь, как ты с ребятами меня из Купянского госпиталя украл?
В л а д и с л а в (с тоской). И это помню, Алексей Михайлович.
К о л е с н и к о в. Я тогда каждый день от жены письма получал… (Обнял Владислава.) Ладно, дьявол с тобой, оставайся. Хорошая она — Мария…
В л а д и с л а в. Едем утром?
К о л е с н и к о в. Рано утром. О том, что мы уезжаем, — ни звука. Никому. Понял?
Владислав молча уходит.
Колесников подходит к окну, тихо напевает: «Город Николаев, славную Каховку, эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать…»
Включает радиоприемник, находит музыку, достает из-под нар чемодан. Входит И в а н о в н а.
И в а н о в н а (тихо). Алеша…
Колесников не слышит.
Алеша!..
К о л е с н и к о в (быстро обернулся). Кто? (Захлопнул крышку чемодана, пытается задвинуть его опять под нары.) А-а… Мама… (Приглушил звук радиоприемника.)
Ивановна бросилась к Колесникову. Он осыпал ее поцелуями.
Садись, садись… И — не плачь. Видишь — жив, здоров.
И в а н о в н а (прильнула к его руке). Как же ты теперь?
К о л е с н и к о в. Ничего, ничего, мама.
Садятся, молчат. Ивановна взглянула на чемодан, торчащий из-под нар, ласково-вопросительно и в то же время испуганно смотрит на Колесникова. Он смущается от ее взгляда, затем решительно выдвигает чемодан.
Да вот… Людке достать хотел… подарок… Завтра ведь пять лет ей… (Улыбнулся.) А я совсем о кукле забыл… (Достал из чемодана куклу.) Передай… А это тебе. (Протягивает веселой расцветки отрез.) Пощеголяй в заграничном.
И в а н о в н а. Устарела я, Алешенька, для такой роскоши.